– способный к рассудочному поведению, способный противопоставить рассудок и расчет эмоциям и желаниям (инстинктам).
Ранговый потенциал – способность стать высокоранговым.
Типы самцов:
Высокоранговый высокопримативный – буйный, самоуверенный, необучаемый, неуправляемый, постоянно в драке доказывающий, что он прав. В древности – вождь. В наши дни – либо алкоголик и неудачник, либо бандит.
Высокоранговый низкопримативный – уверенный в себе, умный сильный самец. В древности – шаман или хороший охотник. В наши дни – успешный бизнесмен, начальник или высокооплачиваемый специалист.
Низкоранговый высокопримативный – неудачник, трус и подонок. Шестёрка. Во все времена.
Низкоранговый низкопримативный. – трус и слабак, но обучаемый. В древнем мире – корм для тигров. В современном мире – пожизненный мелкий клерк.
Среднеранговые сочетают качества высокоранговых и низкоранговых в разных пропорциях. Переходная форма. При взаимодействии с низкоранговыми они ведут себя подобно высокоранговым. При взаимодействии с высокоранговыми – подобно низкоранговым.
Теперь, что называется, «вопрос на засыпку»: к какому типу самцов относятся поэты, в общем, а особенно такие, как Маяковский, Есенин и Высоцкий, в частности? При условии, что к низкоранговым они не относятся априори – низкоранговые к славе не стремятся (разве что в мечтах и надеждах)?..
К высокоранговым низкопримативным? Вряд ли. Доказательство чему – скандальная (в основе своей) слава. А вот и отгадка: «неспроста среди высокопримативных людей так много деятелей искусств» [2]. Получается, к высокоранговым высокопримативным! Выходит, относя к этой категории, «либо алкоголиков и неудачников, либо бандитов», Олег чего-то не «дожал»…
Именно зашкаливающим ранговым потенциалом и предельной примативностью автор объясняет этимологию собственного выбора применимо к означенным персоналиям, ибо именно «высокопримативный человек, весьма «ведущийся» на голос своих инстинктов, может восприниматься как яркая, интересная и захватывающая личность» [2]…
Том 1. Маяковский
У меня,
да и у вас,
в запасе вечность.
Что нам
потерять
часок – другой?!
В далёком детстве, почти младенчестве, фотография Маяковского в кабинете отца меня просто пугала: обритый череп, крупные, будто рубленные, черты лица, «балалаечные кулачищи». Именно такими представлялись мне дворовые хулиганы и бандиты. Ужас!..
С поэзией Маяковского я познакомился много позже. Стихи для детства и юношества оставили меня равнодушным. Было в них что-то от заигрывания палача с жертвой. Не зная ни Станиславского, ни Немировича-Данченко уже тогда была стойкая реакция – «Не верю!».
Пока я не услышал «Левый марш» и «Владимир Ильич Ленин». Вот это был нокдаун! К
