возьми, да этот старый извращенец не только смотрит, но и отдает распоряжения?
И чего же он хочет прямо сейчас? И понравилось ли ему, когда брюнет просил, чтобы я раскрылась? Он ведь тоже смотрел… наблюдал, возможно, ласкал себя или заставлял кого-то сосать в этот момент ему член, вгоняя в рот так же глубоко, как это делал брюнет.
Невольно всхлипываю от огненной волны возбуждения. И не могу разобрать: так повлияло то, что у нас есть еще один незримый участник. Или же то, что невидимый дирижер приказал мужчинам довести меня до пика, перестать терзать ожиданием. И пальцы мужчин одновременно потянулись к моему клитору и поочередно потерли его, будто заставляя сравнить.
Как мне нравится больше – когда нежно и медленно. Или когда быстро и жестко.
Не знаю. Не хочу выбирать. Не могу. Потому что опять все смешивается и прячется за пеленой удовольствия. Но мне не позволяют забыться, не позволяют спрятаться за этой сладкой завесой.
Мои соски сильно и властно пощипывают умелые пальцы, и в то же время нетерпеливо сжимают ягодицы, а потом, не давая одуматься, дернуться, испугаться, раздвигают две половинки.
Мои ноги будто сами раздвигаются шире, обхватывая тело брюнета, заставляя сливаться с ночью, которая неотрывно смотрит в глаза. И в то же время, я чувствую, как медленно, но уверенно подбирается ко мне день…
Его член такой же упругий, горячий и большой, как у ночи, я видела, чувствовала, и вдруг мелькает суматошная мысль: а что если я не смогу… что если…
– Смотри на меня, – приказывает брюнет, когда я малодушно пытаюсь зажмуриться. – Смотри мне в глаза!
Долгое мгновение, пока я решаюсь, заполняется шелестом. Презервативы. Я о них совершенно забыла. Хорошо, хоть у кого-то тут есть голова на плечах.
А когда я распахиваю ресницы, мужчины проникают в меня. Одновременно. Неспешно, но с натиском, от которого сбежать невозможно, нет сил.
Секундная передышка, магнетический взгляд, который удерживает меня в этой реальности и заставляет дышать. Дышать, несмотря на крышесносные ощущения и желание шагнуть вниз, узнать высоту, на которую поднялась, узнать глубину, на которую погрузилась…
Но движения возобновляются, и меня вновь тянут в пучину.
Медленно… быстро… на запредельных скоростях и когда сломаны тормоза…
Чьи-то вскрики, просьбы, мольбы… мой сорванный голос… гонка без правил, стоп-сигналов и светофоров… приказы не падать, держаться, и главное – смотреть… смотреть прямо перед собой…
И я стараюсь, правда стараюсь.
А потом что-то вспыхивает перед глазами, скручивает меня и пытается все-таки вырвать из хватки мужчин…
– Не могу… – чей-то сбившийся шепот.
И вдруг все сливается, взрывается, заполняя таким наслаждением, что от него хочется плакать, рыдать и смеяться. Наверное, мы все-таки разбиваемся, потому что чувств больше нет, нет мыслей, ничего больше нет.
Не вижу, не слышу, схожу с ума, теряюсь в этом безумии, и…
