пронзительно взвизгнула девочка и одним прыжком отскочив от дедушки, другим, очутилась на шее ошалевшего от неожиданности и счастья старика-солдата. – Голубчик Сидоренко! Молодец Сидоренко! Я вас очень люблю, Сидоренко, и всегда молюсь за вас, за то что вы не дали погибнуть дедушке и спасли его жизнь! Ах, как я вас люблю за это! – срывалось самым искренним тоном с губ Ины.
Старый денщик сиял от радости. Сиял дедушка, сияла Марья Ивановна… У всех троих на лицах изобразились самые умильные, самые счастливые улыбки.
И вдруг, сухой, холодный голос нарушил общее очарование.
– Ина! Куда вы забрались! Постыдитесь! Взрослая десятилетняя барышня висит на шее у прислуги!
Дедушка, Сидоренко и Марья Ивановна живо обернулись в ту сторону, откуда слышался голос.
На пороге кабинета стояла дама, небольшого роста, сухая, тощая с сутуловатой спиной, в скромной блинообразной дорожной шляпе, поверх гладко причесанной головы, в простом, строгого фасона гладком платье, с бледным худым лицом, носившим на себе печать сухости. От нее так и веяло холодком.
– Это и есть крыса! – успела шепотом пояснить дедушке Ина и не сходя с рук Сидоренко, сердито блеснув глазами, проговорила скороговоркой по адресу дамы.
– Во-первых Сидоренко не прислуга, а герой, а во-вторых оставьте меня в покое хоть сегодня!
– Ина! Вы грубая, дерзкая девочка и я попрошу вашего дедушку сделать вам строгий выговор за эти слова! – сильно сдерживаясь от охватившего ее гнева, произнесла дама и, сделав паузу, проговорила резче:
– Сейчас же сойдите на пол и оставьте в покое денщика!
– Сидоренко не денщик вовсе, а дедушкин друг! Молодец! Прелесть! – горячо вскрикнула Ина и, быстро соскользнув с рук солдата подхватила дрожащим восторженным голосом. – Вы разве не знаете, что Сидоренко – дедушкин спаситель? Подумайте только: спаситель. Вообразите только, M-lle Бранд эту картину: – Битва кипит… Турки дерутся… русские дерутся… все дерутся… Русские наступают… Турки их пушками… ружьями, саблями… всем! А русские молодцы! Все вперед! Все вперед! И дедушка тут же. Он ведет свой полк на приступ… Барабаны бьют… музыка… трубы… кричат ура!.. Вдруг откуда не возьмись турок! Огромный! Страшный. Кривая сабля в руке… Глазищи, как у волка… Да как над дедушкой саблей махнет! А Сидоренко тут как тут. По руке турку бац! Сабля лязг, мимо дедушкиной головы, только ногу задела… Дедушка упал. Сидоренко его поднял и марш-маршем назад. А турка – мертвый. По делом ему – чуть-чуть гадкий этакий, не убил дедушку!
И говоря это, Ина вся дрожала, бегала по комнате, махала руками, трепеща от охватившего ее волнения. Но M-lle Бранд, казалось, далеко не разделяла возбуждения девочки.
Тонкая усмешка кривила ее бледные губы.
– Перестаньте дурачиться, Ина, у вас ужасные манеры, – произнесла она строго и быстрыми шагами приблизившись к дедушке, добавила по его адресу с легким поклоном:
– Позвольте
