сядет его самолет. А мне нужно вручить Паку одно письмо. Важно, чтобы он прочел его и ответил мне.
– Паркер Джонс? – усмехнулся Костик. – Хм, понимаете, Лера, мы не занимаемся подобными делами.
– Не занимались, так займемся! – перебил Костика Олег.
Он порывисто встал из своего синего кресла, подошел к Лере и схватил ее за руку. Лера опешила. Грубая хватка обожгла, как кофе минуту назад. И запахло от Олега терпким парфюмом с примесью чего-то восточного.
– Но есть условие, – жестко произнес Олег.
– К… какое?
Чашка в трясущейся руке задрожала и кофе плеснул на юбку.
– Деньги? – спросила Лера. – Если деньги, назови любую сумму, я позвоню Славику и он одолжит. Учились вместе, помнишь?
– Что, тот самый Славик? – усмехнулся Олег. – Костик, прикинь, этот Славик себя возомнил великим музыкантом. И тот прыщавый Макс, его дружок, тоже.
– Олежек, ты достал россказнями о неудачах своих одноклассников.
– Не, эти пели тра—та—та и тра—ра—ра. Помнишь?
– Олежек! – Костик повысил голос и Олег на минуту умолк.
Костик глубоко вздохнул, откинулся на спинку черного кресла, взял со стола книгу и вынул из средины оранжевую закладку.
– Лера, имей ввиду. Услуги нашего агентства стоят дорого, – сказал Олег. – Очень дорого. Но от тебя денег не нужно.
– Олег, отец у Славика состоятельный человек. Я заплачу.
– Я сказал, никаких Славиков! – Олег отшвырнул руку Леры, будто это неодушевленный предмет, и забарабанил по спинке желтого кресла. Теперь его личная мелодия ускорилась, стала агрессивной.
– Хорошо, – сдалась она. – Чего ты хочешь?
– Помнишь, что было той ночью?
Плечи Леры дернулись. Она сузила глаза и расправила юбку, на которой расползалось горячее кофейное пятно.
– Нет, не помню, – соврала она Олегу.
Но она помнила. Каждую минуту и до мельчайшей детали. Как Олег привел ее в родительскую спальню. В просторной комнате, подсвеченной торшером, крутилась на старом виниловом проигрывателе пластинка. Какая—то женщина протяжно пела по—английски. Они с Олегом танцевали под блюзовую мелодию, пили из тонких бокалов и Олег, обнимая ее, шептал на ухо жаркие глупости. Он говорил и нежно, и шутливо, будто бы все было взаправду. И Лера верила его искренности до тех пор, пока утром в школе Олег не прошел мимо нее, когда она окликнула его.
И сейчас взрослый Олег смотрел на нее сверху вниз и долбил спинку ее кресла как дятел. Он, конечно, и не знал, сколько слез она пролила, сколько раз пыталась убедить себя – «забуду, забуду, забуду», а забыть не получалось.
Костик отложил книгу и постучал пальцем по циферблату наручных часов. Потом он со скучающим взглядом зевнул и демонстративно посмотрел на стену, где висела огромная карта Европы.
– Лера, мы знаем правду, – с нажимом
