сегодня, только репетируем…
– Знаю, – Лера вынула из сумки журнал и зачитала набранное крупным шрифтом: – Паркер Джонс приедет в сентябре Москву.
– Серьезно?
Максим подошел к Лере и открыл отмеченную загнутым уголком страницы статью. Пробежал взглядом по строчкам.
– Все верно, фанатки дождались звездного появления и теперь по всей стране массово ликуют. В России этого короля все еще почитают? Жаль…
Журнал полетел из рук Максима в пустую корзину для бумаг. Но Лера среагировала быстро, вытащила журнал и разгладила нужные страницы.
– Я иду на этот концерт. Билеты поступят в продажу после полудня.
– Нет, – Максим покачал головой. – Я против.
Лера смотрела на него в упор.
– Да пойми, это пошло! – воскликнул Максим и снова взял гитару, лишь бы занять руки и не стоять под осуждающим Леркиным взглядом по стойке «смирно».
Барабанщик тем временем дожевал, припрятал второй кусочек пирога и пригладил ладонью длинные светлые волосы. Славик подал Лере стул, чтобы она могла сидеть на сцене, мучить и слепить, подобно софиту с балкона. Максим прикрыл глаза рукой и отвернулся к окну. Нет, не помогало. Лера сверлила дырку в его затылке и молча требовала объяснений. Да, он врал ей десять лет! Они оба врали друг другу все время, пока жили вместе.
– Я пойду на Пака, – медленно проговорила Лера. – И Маринка тоже пойдет.
– Глупо, – возмутился Максим. – Ваш обожаемый Пак – пустота, иллюзия! Зачем он вам сейчас? Варшавского концерта было недостаточно?
– Я все равно пойду, – продолжала твердить Лера.
– Фонограмму послушать? – усмехнулся Максим.
Он мельком заглянул в коробку с остатками пирога. Там его дожидался кривой увесистый ломоть, измазанный сахарной пудрой. О том, чтобы набить живот сладким, даже думать не хотелось. Приторный пирог и приторный Пак вызывали дурноту.
– Ваш Пак только фанатов дразнить обожает, – произнес он с сарказмом. – Вы рты разинете, ждете у отеля, а Паку и дела до вас нет. Его музыка – пресная, ванильная, сахарная, под такую только шарики запускать и блестки разбрасывать, на радость полному стадиону идиотов.
– Макс, перестань. – Лера с трудом подбирала слова. – Пак, в отличие о многих других, умеет петь.
Если бы не новая песня Максима о сыне Павлике, она бы соображала быстрее, и не пришлось бы безмолвно просить поддержки у Славика. Славик заметил, что губы Леры стали сухими, и протянул пластиковую бутылку с водой. Уже без крышки. Лера стала пить. Вода освежала, возвращала уверенность и бодрый настрой.
– Голос Пака не обработан электронными программами, – уже четче сказала Лера. – Пак держит ноту, опевает, растягивает.
– Похвали звукорежиссера, – Максим сел на усилитель и вытянул длинные ноги. Кто—то пролил воду на грубое дерево пола, подошвы попали в лужу. –
