слева, – дай позвонить. Очень нужно.
Бугай кулаком так ткнул Мишу в бок, что он задохнулся и долго приходил в себя, открыв рот и вытаращив глаза.
– Ну, ты, – неожиданно вступился Сенинский бульдог, – ты чего это руки распускаешь? Герман Олегович не велел его и пальцем трогать.
– А че он… – лениво пробасил бугай.
– Да ниче, я тя щас за это из машины выкину.
– Да ладно, Стас, – примирительно сказал бугай, – не буду больше.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Ехали долго – в городе пробки, за городом – мокрая дорога, дождь, все сильнее хлеставший по лобовому стеклу – так, что дворники не справлялись.
Миша узнал дом, к воротам которого его привезли. Дом Сенина-старшего, в прошлом году Миша караулил вот за этими березками, ждал своего подопечного, обвинявшегося в изнасиловании, и прятавшегося от правосудия и журналистов в отцовском доме. Через два дня девушка забрала заявление, оскорбление было компенсировано крупной суммой, и Миша злился – опять подонку сошло с рук.
Мишу завели во двор, он шел по выложенной гранитом алее, и думал о том, что во дворе их многоэтажки ночами собираются алкоголики, которые сломали все деревья и качели на детской площадке, которые мочатся в песочницы, и которых бесполезно увещевать, бесполезно им бить морды. Потому что они как птица-феникс возрождаются вновь и вновь, только не из пепла, а из грязи, которая чавкала под ногами и липла на обувь, когда Миша возвращался домой после работы и обходил алкоголиков стороной, потому что один в поле не воин, потому что против лома нет приема, потому что дома ждала мама, и он не имел права рисковать жизнью из-за песочницы. А здесь – Миша вдохнул полной грудью – такой чистый воздух и так волшебно пахнет хвоей. Это запах сосен, что темнеют в глубине участка, отделенного от леса только декоративной решеткой. Вокруг аллеи высажены вечнозеленые кустарники, в темноте белеет беседка, есть даже небольшой ручей с каменным мостом и ажурными перилами.
В огромном доме, больше похожем на замок, стояла тишина. Вслед за охранником, которого Миша про себя называл Бульдогом, он поднялся по лестнице, следом напирал бугай, который врезал ему в машине. Миша чувствовал себя арестантом, но старался не поддаваться страху, который, тем не менее, ледяной иглой покалывал в сердце.
Второй охранник остался у лестницы, Бульдог повел Мишу дальше. Они еще немного попетляли по коридорам, и, наконец, остановились перед высокой дубовой дверью с резными вставками по углам.
«Совсем зажрались, нувориши гребаные! – раздраженно подумал Миша, – только лакеев в ливреях не хватает!» – и спросил у Бульдога, который уже поднял свой кулак размером с маленький арбуз, чтобы постучать в дверь:
– Слушай, брат, ты в каком институте учился?
– А тебе какая забота? – спросил Бульдог с подозрением.
– Да вот узнать хотел, где таких холуев преданных готовят,
