дороже ангелов Тадеуша Войтковского, именно потому, что их очень мало осталось. Может быть, эти два моих ангела – последние. Ведь это стекло, а оно, как вы понимаете, имеет обыкновение биться. Взгляните сюда, я вам расскажу об отличии между ангелами Яна Войтковского и ангелами Тадеуша Войтковского. Видите, у моего ангела кончики крыльев закругленные – такими их создавал Ян Войтковский. А у этого ангела работы пана Тадеуша – взгляните на фотографию! – заостренные. Знающий коллекционер сразу скажет – чьей работы ангел перед ним. Моей маме эти ангелы с закругленными крыльями достались по наследству от ее отца, крупного промышленника – но это к делу не относится. Так вот одного ангела мама подарила мне, другого моему старшему брату. Брат много лет назад умер, его ангел остался у меня. Недавно мне пришлось продать его, пенсия у меня маленькая, деньги понадобились – на лекарства, на питание. Цены ведь как растут. И душа болела, но пришлось. Остался у меня один – мой собственный ангелочек. И представьте, когда я увидел, что его нет… Ох, до сих пор в себя прийти не могу.
– Я вам воды принесу, Всеволод Витальевич.
– Не надо, все в порядке. Хорошо, что вы оказались рядом. Если бы это случилось, когда я был один, не знаю – остался бы я в живых… – старик перевел дух, потер ладонями лицо.
– Как я мог его не заметить? Наверное, задвинул его в самый угол.
– Да, – сказал Миша, – я, действительно, нашел его в самой глубине шкафа.
– Вы просто спасли меня! Уф, до сих пор в себя прийти не могу!
– Какой интересный ангел, – Миша повертел фигурку в руках, – никогда не видел такого. Это и есть Ангел покаяния?
– Да, это так называемый Ангел покаяния, а эти весы в правой руке – символ того, что количество дней, отведенных человеку, ограниченно. Как говорится в одной древней мудрой книге: «Всевышний на весах взвесил век сей, и мерою измерил времена, и числом исчислил часы». Это не просто фигурка. Ее дарят близким людям, которых хотят оградить от ошибок, от нравственного падения. Часто вручают заключенным. Людям, преступившим закон, для того, чтобы они покаялись. Мама отдала нам этих ангелов, потому что боялась, что мы повторим судьбу отца, – старик помолчал, – он был преступником… сидел в тюрьме… Теперь вы, понимаете, почему я так всполошился, Миша? Можно мне вас так называть?
– Да, конечно, – ответил Миша, думая о том, как, не вызвав подозрений выспросить у антиквара имя девушки, последней рассматривающей коллекцию.
– Глупый я старик, – Всеволод Витальевич сокрушенно покачал головой, – подумал на эту барышню музейную. Как я мог? Человек, который столько знает об ангелах, не мог украсть.
– Действительно, Вера Полежаева не могла этого сделать. Она очень хорошая девушка.
Миша назвал первое, пришедшее ему на ум, имя, но доверчивый антиквар проглотил наживку.
– Нет, нет, ее не так звали, у меня даже записано. Вот, – старик достал из кармана халата скомканную бумажку, – Елизавета Иванченко.
– Ах,
