начале своего правления детским домом Веру Алексеевну это обижало, ей так и хотелось крикнуть: «Да что вы хвастаетесь новой крышей, ведь я у вас целый год всеми правдами и неправдами шифер вымаливала! Как вам не стыдно?!», но потом она привыкла и научилась не обращать на это внимание.
Благополучие дома было полностью ее заслугой: умением договариваться с нужными людьми, находить спонсоров, воспринимать дела подведомственного ей учреждения, как свои собственные, личные. У нее не было семьи, и детский дом она вела, как вела бы свое собственное хозяйство.
Про детей, вверенных ей государством, она, пожалуй, не смогла бы сказать того же. Нет, к своим, наверное, относятся по-другому: жалеют больше, иногда дают слабину. Она своих детдомовцев не жалела, знала, что жизнь их потом не пожалеет.
Все в ее Доме было поставлено так, чтобы дети научились обслуживать себя сами, приобретали профессию. Девочки работали в швейной мастерской, мальчиков учили основам токарного и слесарного дела, в старших классах —автоделу. Более способных детей освобождали от всего, кроме учебы. С ними проводились дополнительные занятия.
И все дети без исключения занимались художественной самодеятельностью. Вера Алексеевна считала, что детдомовским детям особенно необходимо умение преподнести себя, не стесняться. А эти качества лучше всего приобретаются на сцене. Но самое главное – творческая одаренность ее детей являлась наиболее наглядным показателем благополучия казенного учреждения, его, если говорить по-современному, рекламой. На всех мероприятиях района и области выступали детки из Озерского детского дома. Дяди и тети умилялись, и уже можно было подойти и что-нибудь попросить – краску для веранды, обои для спален, новые маты в спортзал.
Здесь был ее дом. Просторная двухкомнатная квартира в центре Озерска, которую она получила несколько лет назад, чаще всего пустовала. Вера Алексеевна оставалась ночевать у себя в кабинете, на диване. Зачем куда-то ехать, и потом всю ночь переживать: как там? не случилось ли чего?
Одно время она с радостью спешила домой, там ее ждал Симаков, который иногда что-то врал жене и оставался на ночь, но потом эти встречи становились все реже, потом сошли на нет, и она опять стала ночевать у себя в кабинете.
Она заглянула в актовый зал, где дети наряжали елку. Залюбовалась ими – это были лучшие ее воспитанники, отличившиеся в учебе, в мастерских, на сцене. Хорошие умные детки, они могли бы стать гордостью родителей, но оказались не нужными. Она очень не любила отдавать детей на усыновление, не верила в то, что кто-то из этих женщин и мужчин может полюбить чужого ребенка, как своего. Совсем крошечного, может быть, но немного подросшего, уже со сложившимся характером… Нет, в это она не верила, и часто видела тому подтверждение, когда кого-то из ребят возвращали обратно.
Конечно, ей и самой иногда хотелось усыновить или удочерить кого-нибудь из деток, так, чтобы стать единственной для ребенка. Вот хотя бы эту
