ряд настоящих оскорблений, не разбавленных ни единым робким «спасибо» или «мне понравилось». Ничего!
Телефон выпал из моих рук. Наверное, кто другой в подобной ситуации разревелся бы, но я продолжала сидеть, глядя в одну точку. Меня буквально крыло волнами жара и холода разной интенсивности. Кажется, я перестала дышать, перед глазами начали плясать цветные пятна с бегущей строкой циничных оскорблений.
«Мирослава, сука».
Ничего умнее мне в голову в тот момент не пришло. Я поднесла к лицу дрожащие ладони. Горело лицо, пылали уши. В меня словно запустили огненный шар, сотканный из агрессии, презрения и ненависти. И если испарина по всему телу была лишь способом организма защитить свою обладательницу, то сознание так и не справилось с жестоким шоком.
Неизвестно, сколько я просидела так, обхватив себя руками и мелко дрожа. Костя ошибался. К такому невозможно привыкнуть.
– Лена, я скоро уничтожу все запасы чая в вашем доме. Да что случилось?!
Костя. Трясет за плечо, обеспокоенно вглядывается в лицо. Его взгляд тяжелеет, а я понимаю, что сорвусь, если сейчас вместо сочувствия и ободряющих слов получу выговор за нарушение слепого режима.
– Я… готова. Поехали.
Пошатываясь, встаю, на негнущихся ногах спускаюсь вниз. Костя, выругавшись сквозь зубы, берёт мой клатч и телефон. Мы молчим, пока выходим из подъезда и садимся в его авто. Меня кроет приступами дрожи и оцепенения, только вздрагиваю от аккордов музыки и урчания мотора.
– Ленка, в чём дело? Устала? Хочешь остаться дома?
Этого я точно не хочу. Трясу головой и обхватываю себя руками. Новак хмурится, в салоне повисает напряжённое молчание. А я смотрю на встречные огни автомобилей и вздрагиваю. Мне кажется, что чертовы хейтеры вокруг, и уже не выпустят меня из паутины своей ненависти.
Так и не прихожу в себя, лишь пытаюсь выдавить натянутую улыбку, когда Костя подает мне руку и ведёт за собой по ступеням к ресторану. Запах кофе и шоколада щекочет ноздри. Это немного отрезвляет, и я инстинктивно льну к нему в поисках защиты. Он гладит мою руку, не прекращая хмуриться. Мне хочется сказать, что он самый лучший, что мое состояние никак не связано с ним, но слова застревают в горле. Сажусь за столик, кивком позволяю Новаку сделать заказ.
Мне плохо. Настолько, что вечер в одном из пафосных ресторанов столицы, куда большинству вход закрыт, не радует ни капли. Я даже кривлюсь от глотка сухого вина, смотрю на приборы.
Интересно, кто-то из этих хейтеров рисовал в своем воображении, как всаживает этот нож мне в грудь? Костя говорит, они безобидны. Окажись я с ними лицом к лицу, тряслись бы от страха и лебезили. Никто бы не посмел повторить эти слова в лицо. Но отчего так мерзко на душе?
Последний раз я переживала подобное классе в девятом, когда меня пытались избить девчонки из параллельного класса. Кто-то их спугнул, я отделалась царапинами и гематомами на рёбрах, но морально меня ломало около недели. Даже тогда, когда они нашли себе новую жертву для битья. Нечто похожее происходило
