rel="nofollow" href="#n_2" type="note">[2], насобирали денег и заметались по магазинам да рынкам, покупая гостинцы для расейских солдатиков. Подарки зашили в полотняные мешки, и представители комитета повезли их на фронт. Куда именно? Конечно же, в свой родной полк. То есть к нам.
Разумеется, все мы были рады появлению делегатов. Полагали, это развлечет солдат, разрядит обстановку, поднимет дух воинства. Да и офицеры истосковались по женскому обществу.
Соорудили митинг. Звучали патриотические речи, играл оркестр. В заключение состоялась раздача писем от родных и земляков, вручение полотняных мешочков с гостинцами.
И тут началось!..
Прибегает верный мне человек, фельдфебель. Протягивает бумагу – оказалась в подаренном ему мешке, в нее был завернут табак. Розовая бумага с текстом, напечатанным крупными буквами – чтобы любой грамотей прочитал. Большевистская прокламация. За что, мол, воюете, братья-солдаты? Кормите вшей в окопах, погибаете от пуль и снарядов, а в тылу буржуазия гребет миллионы, да еще и сговаривается за вашей спиной с империалистами Германии. И вывод: долой войну!
Спешу к полковому начальнику. А у него уже десятка три таких взрывных бумаг стопкой лежат на столе. И тут прапорщик и два унтера вталкивают женщину. Какая, к черту, женщина – девчонка лет семнадцати! Застукали ее в тот момент, когда читала солдатам подметные письма.
Мы с полковником наскоро просмотрели отобранную у нее бумагу. Запомнились требования: всю власть в стране – «товарищам», землю отобрать у ее законных владельцев и передать голытьбе. То же самое – с заводами и фабриками. И кончать с войной, равно как с властью Временного правительства. Вот так, ни больше ни меньше.
Мы все кипим от ярости. А девица стоит и глядит в сторону, будто к происходящему не имеет ни малейшего отношения.
Полковник наш был длинен, как пика казацкая, худосочен и бледен. А тут налился кровью, побагровел. Думали, его хватит удар. Скомкал бумагу и – шлеп-шлеп ею по щекам той девицы.
Пытались допросить ее, выведать, есть ли единомышленники в депутации. Ни слова не говорит, молчит.
Конечно, заперли агитаторшу, приставили часовых. Ну а дальше что предпринять?
Тут как раз поступают сведения о брожении среди солдат, успевших наслушаться да начитаться этих листовок.
Собрались офицеры. Решили единодушно: нет иного пути, кроме как отобрать десяток наиболее горластых нижних чинов и расстрелять перед окопами. Вместе с девицей пустить в расход. Всенародно. В назидание.
Мысль тем более верная, что отсутствовал главный смутьян – некий большевик. За месяц до этих событий полковой комитет делегировал его в Петербург. Звали большевика Андрей Шагин… Так вот, этого человека сегодня я увидел у подъезда вашего дома. Он и возглавлял группу чекистов.
Но я возвращаюсь к рассказу. Итак, унтер-офицера Шагина не было на позициях. Очень хорошо! Постановили не мешкать, экзекуцию произвести завтра, рано утром.
И надо же случиться, чтобы именно
