завывает Эрленд-вредина, прибавив громкость. Потом слышится жуткое «БУМ!» – это Эрленд бросилась на пол (как всегда). Лежит на полу и воет, и ноет – прямо грудной младенец!
– Когда выплачешь все слёзы и оденешься, спускайся вниз и позавтракай с нами. Ты ведь мамин новогодний салютик! Приходи к нам, – говорит мама по-прежнему тихо, спокойно.
(Не понимаю, как мама терпит такую вопилку! Но она терпит.)
Сегодня понедельник. Первый день занятий в январе. Интересно, кому что подарили в нашем классе на Рождество, и вообще – всё ли в школе по-старому? Или что-то изменилось? Мы не виделись друг с другом почти две недели!
Эрленд, уж точно, какой была, такой осталась. Сегодня с утра вредничает – как обычно. Ни один человек во всём мире не выступает по утрам так, как она. А сегодня она против всего. Ничего не хочет: не хочет сама доставать свою одежду, не хочет говорить за завтраком, с чем ей сделать бутерброд. Вместо того чтобы сказать нормально, что ей нужно, она мычит «М-М-М!!!» и тычет пальцем, указывая на разные начинки, а папа должен гадать – одно, другое, третье? Предложив четыре варианта, он так и не попадает в цель, подмигивает мне и говорит:
– Вот так мы с вами и живём! (Так он говорит всегда.)
Мама с папой точно самые терпеливые родители в мире!
Перед тем как идти завтракать, я запираю свой дневник на ключик и прячу его в тайник, про который никто не знает. То есть абсолютно никто.
– Эрле-е-енд! – говорю я, выйдя из своей комнаты в коридор. Она всё ещё лежит на полу и хнычет. И она всё ещё в пижаме.
– Я записала в дневник всё, что ты сказала и сделала сегодня утром, – говорю я сестре с улыбкой. Она всегда ужасно злится, когда я пишу о ней в моём дневнике.
– У-у-у-у, ЗАРАЗА! – кричит Эрленд мне вслед, пока я сбегаю по лестнице. Внизу я сажусь рядом с мамой и папой за кухонный стол. Нам слышно, как наверху громко топает Эрленд. Топает всю дорогу, до самого шкафа. Вот она спустилась и садится к столу. Джемпер на ней надет задом наперёд – нарочно, чтобы подразнить маму. Эрленд осматривает свой джемпер сверху донизу и вытаскивает наружу ярлычок, на котором написано, как стирать и прочее, – ярлычок должен быть сзади, а оказался спереди.
«Ой!» – говорит сестра, глядя на маму. Мама тоже смотрит на Эрленд, но ничего не говорит. Продолжает завтракать. Никакого раздражения, ни малейшего. Эрленд вытаскивает из карманов брюк носки и принимается их натягивать, не спеша, о-о-очень медленно. Сперва она надевает простой синий носок на одну ногу, потом ажурный розовый гольф на другую. Всё это время Эрленд смотрит на маму. Ждёт, что мама рассердится. Но мама не сердится.
– Какая ты стала нарядная, девочка моя, – говорит мама, погладив Эрленд по щёчке. – Так ловко одеваешься. И всё сама.
– Умгм, – хныча отвечает Эрленд.
– Итак, Эрле, с чем ты хочешь бутерброд? – спрашивает, улыбаясь ей, папа.
– М-м! – отвечает сестра, указывая на блюдо, и папа опять должен угадывать.
– Да, вот так мы с вами и живём, – говорит
