нейтральное…
Чуть подстраиваю гитару, пробегаю пальцами по струнам, и – поехали…
Лесной прохладой полон вечер,
Затихла в озере вода.
Зажгите на веранде свечи,
Как покойно здесь, господа…
Да простит меня Александр Розенбаум, таким перебором, как он, я не умею. Но публике нравится…
Горят сердца в огне печали.
Откройте окна, чтоб вдали
Внимали отзвукам гитары
В синем небе журавли.
Даша сидит за столом, подперев ладошкой щеку, и не сводит с меня своих блестящих глазищ. Обе дамы уже приготовили платочки и ждут подходящего момента, чтобы пустить их в дело…
Ну что ж молчите вы, ей-богу…
Я, как тогда, опять влюблен.
Прошу, побудь со мной немного —
Как жаль, что это только сон… <…>
Даже очередные аплодисменты звучали тихо, чтобы действительно не нарушить какой-то особенно спокойный вечер. По какому-то наитию вспоминается очень красивое стихотворение Марии Семеновой.
– Извините меня, когда-то давно, в каком-то литературном альманахе попались стихи, как мне кажется, очень подходящие именно к сегодняшнему вечеру… – Теперь уже я, не отрываясь, смотрю на многозначительно улыбающуюся Дашеньку…
Неслышные тени придут к твоему изголовью
И станут решать, наделённые правом суда:
Кого на широкой земле ты одаришь любовью?
Какая над этой любовью родится звезда?
А ты, убаюкана тихим дыханием ночи,
По-детски легко улыбнёшься хорошему сну,
Не зная, не ведая, что там тебе напророчат
Пришедшие властно судить молодую весну.
И так беззащитно-доверчива будет улыбка,
А сон – так хорош, что никто не посмеет мешать,
И, дрогнув в смущенье, хозяйки полуночи зыбкой
Судьбы приговор погодят над тобой оглашать. <…>
И что-то овеет от века бесстрастные лица,
И в мягком сиянии чуда расступится тьма,
И самая мудрая скажет: «Идёмте, сестрицы.
Пускай выбирает сама и решает сама».
– Денис Анатольевич, вы не перестаете меня удивлять!.. – Полина Артемьевна в очередной раз промокает глаза платочком.
– Мама, хочешь, я тоже тебя удивлю? – Моя ненаглядная поднимается и подходит ко мне.
Кажется, я уже понял, что она задумала… «Эхо любви» – самая любимая песня моей мамы. Из того, еще не наступившего будущего. Мама была одной из поколения последних лириков шестидесятых, которых в благополучные годы застоя называли белыми воронами и бардами. Собственно, через девять месяцев после одного лесного бардовского фестиваля я и родился. А она потом вместо колыбельных пела мне свои любимые романсы и баллады…
Эту песню мы еще у доктора Паши разучили и оставили запасной, на всякий случай. Похоже, он наступил…
Покроется
