потянул вниз молнию куртки, вынул из внутреннего кармана мобильник, нерабочий, как раз для таких реприз предназначенный. Вполне замотивировано, многие парни снимали выступление.
Фемуськи выдали нечто громкое и финальное, все разом подпрыгнули, подняв над головами руки. И в этот момент Егор уронил мобильник. Матернулся, нагнулся… Никто из окружающих на него не глядел.
Хотелось надеяться, что у экранов наблюдения дежурили все-таки мужики… И хотя бы на секунду-другую отвлеклись на крупный план фемуськиных прелестей, подпрыгнувших вместе с владелицами.
Двух секунд Егору вполне хватило. Сдернул куртку, вывернул наизнанку, мгновенно натянул снова – отрепетированными, выверенными до микронов движениями. Снял бейсболку, скомкал, пихнул в карман. Все делал на ходу – одновременно быстро смещался влево, буравя толпу, по-прежнему согнувшись, скрываясь за спинами. Мобильник подобрал, пригодится.
В нескольких метрах – и в зоне наблюдения другой камеры – из-за спин зрителей вынырнул уже иной человек. Куртка не просто изменила цвет, но и выглядела теперь более молодежной. Пластику движений Егор тоже постарался изменить: стал двигаться более энергично, подпрыгивал, размахивал рукам – точь-в-точь как собравшийся вокруг молодняк. В общем, если смотреть со спины – помолодел лет на пятнадцать. А то и на двадцать.
Фемуськи раскланялись, затем вновь подпрыгнули и повторили свой финальный вопль, – и убежали отогреваться. Публика похлопала, но без фанатизма. На эстраду колобком выкатился ведущий митинга – низенький, краснощекий, весьма упитанный, – и начал представлять очередного народного трибуна.
Толпа редела на глазах, многие вообще уходили с площади. Ушел и Егор, не стараясь обойти патрульных, прошагав совсем рядом. Кайманы смотрели своим обычным, ничего не выражающим взглядом. Патрульные-люди равнодушием соперничали с пресмыкающимися коллегами.
Оторвался?
Скорей всего, да. Но лучше подстраховаться. Теперь можно и во дворы, в мертвую зону. Для полной гарантии.
4. Мартышка к старости слаба мозгами стала
– Зачем нам приметы бандерлога? – поинтересовался Кружилин. – Один ведь, наверное, тут такой… Все-таки не город, помоек нет, старушки жалостливые тоже не подкармливают.
Вопрос прозвучал риторически, но Дикобраз тут же откликнулся:
– Х-хе, один, скажешь тоже… Ты что, в парке здешнем давно не бывал?
– Давненько… – признал Кружилин. – С курсантских времен… С шестнадцатого года, или с семнадцатого, когда они тут юбилей Павловска справляли…
– Вот-вот. А нынче в парке бандерлогов – тьма. Ну, может не совсем тьма, а просто все они вдоль самых людных аллей трутся. Туристы и рады: фоткают, видео снимают, бананы дают… Внутри, недалеко от главного входа, даже ларек специальный есть – бананы, ананасы, прочие финики. Чтоб было чем угостить, значит.
– Понятно. Раньше белок здесь так кормили, с ладошки.
– А
