Генерального штаба, на встречах с командующими фронтами и армиями в период Сталинградской битвы он завершал словами:
–– Немцы не должны прорваться на Кавказ! Не пить им “Хванчкара” !
После войны, в застолье, обращаясь к Берии:
–– Лаврентий, что будет с урожаем винограда в этом году в районе Рача?
––Обещают хороший урожай, очень хороший, Иосиф Виссарионович.
–– Хорошие слова говорит хороший человек Берия, – сказал Сталин, подняв бокал своего любимого вина, ощерив в улыбке усы. – За высокие урожаи в Грузии, товарищ министр сельского хозяйства, – завершил, пригвоздив взглядом к стулу, хотевшего было встать Ивана Бенедиктова.
Что же руководило им, как объяснить его ужасные деяния? Ответ может лежать и на поверхности стола, принявшем батареи бутылок его любимого вина. В периоды приступов боли в желудке, которые не давала наслаждаться любимым “Хванчкара”, он мог решить обречь плененного сына на смерть, застрелить жену или начать гонения на врачей.
Еще одно вино довелось отведать Павлу, и оно лишь на одну звездочку вкуса отстало от „Хванчкара” – то было крымское массандровское вино “Алеатико”. В 2000е годы Павел оказался в Москве и ринулся в магазин “Российские вина”, где в 80е прошлого века купил то “Алеатико”. Увы, такого вина не оказалось, но было “Хванчкара” , которому он несказанно обрадовался, купил и принес к своему научному руководителю – Юрию Николаевичу. Открывал с надеждой, вспоминая встречу с ним в “Якоре”. Глоток – и полное разочарование. Осталось только название. Но Павел не сдался, а пребывал в надежде вкусить еще раз тот неземной напиток. Перед новым годом уже в рижском магазине увидел бутылку “Хванчкара” ценою в 20 долларов, и решил, что при такой высокой цене должна быть та “Хванчкара”. И снова разочарование, окончательное. Чем дальше от смерти Сталина, тем безнадежнее попасть на его любимый напиток. Остается надеяться на нового молодого президента Грузии – Михаила Саакашвили и на его хороший вкус, хотя обучение его в университете США могло привить другой.
Вскоре Павел был снова в Москве, и позвонил Люде. Она, неизменно любезная, с улыбкой в голосе, пригласила его к себе в гости домой, выразив сожаление, что не увижу всю ее семью, т.к. муж на съемках какого-то кинофильма. Павел приехал вечером, к ужину. Ужинали втроем, с уже подросшей дочкой. Люда угощала Павла невиданными тогда виски. Показывала квартиру и многие доски с черными иконами, русские языческие изваяния из дерева, идолов, собранные мужем на просторах России. Рассказывала о посещении ресторана в Абрамцево, где в пламене свечей из куража жгли сотенные. Уложила Павла спать в большой супружеской кровати, а сама легла с дочкой. Через какое-то время Павел снова был в Москве и позвонил Люде на службу. Разговаривали долго, много смеялись и Люда, смеясь, рассказала о реакции мужа, когда он узнал, что она принимала гостя:
––Я, конечно,
