на него исподтишка, а прямо смотрела своими длинными глазами, и трепет ее ресниц показался ему счастливым…
«Да ведь она думает, что я боюсь! – вдруг догадался Юра. – Ну конечно, думает, что я боюсь заглянуть в эту дурацкую трубу, и предлагает проверить на ней!»
Это было так странно, так неожиданно и трогательно, что он ободряюще улыбнулся Олиным вздрагивающим ресницам и сказал уфологу:
– Так куда, говорите, надо смотреть?
– Во-он туда, – указал бородатый, – на вершину сопки, где шест установлен. И фиксируйте свои ощущения, мы их потом задокументируем.
Собственно, фиксировать было нечего. Пестрая сопка с шестом на вершине подрагивала сквозь бликующее стекло, расплывалась; сливались в одно разноцветные пятна осенних листьев, травы, пихт. Но уже через несколько секунд – или минут, Юра не понял – он почувствовал, что его манит к себе какое-то необъяснимое пространство, которое вдруг заменило собою реальную сопку…
Он почувствовал, что почему-то должен быть там – но где, но почему? Единое, таинственное, переливающееся нечто тянуло его к себе, и ему становилось легко, и хотелось только одного: отдаться этой непонятной тяге…
Но отдаться ей почему-то было невозможно, все в нем противилось собственному сильному влечению – и он отпрянул от окуляра, быстро потер ладонью глаза.
– Ну как? – спросил уфолог. – Видели что-нибудь?
– Да вроде ничего конкретного… – пробормотал Юра. – Переливалось вроде бы что-то… И тянуло! Так сильно тянуло, – смущенно улыбнувшись, сказал он. – Действительно, субъективные ощущения… Похоже на святочное гаданье. – Он улыбнулся уже спокойнее. – Мне сестра рассказывала, она даже курсовую писала по фольклору, когда в университете училась. Ряженый-суженый, приди ко мне ужинать, и глаза какие-то манят…
Кивая, бородатый быстро записывал в блокнот.
– А можно мне? – спросила Оля и сделала шаг к штативу с трубой. – Ну пожалуйста – можно?
– Да ради Бога, – разрешил уфолог. – Как видите, это не смертельно. Даже увлекает!
Оля привстала на цыпочки и приникла глазом к окуляру. Она смотрела туда совсем недолго, меньше минуты – и вдруг вскрикнула, отшатнулась, обвела всех каким-то растерянным взглядом, остановила его на Юре – и он увидел, как медленно бледнеет ее лицо. То есть оно, конечно, оставалось смуглым, но под этой густой, как загар, смуглотой кровь отлила от ее щек.
Прежде чем кто-нибудь успел понять, в чем дело, Оля медленно закрыла глаза и упала на спину, как подрубленное деревце.
Вскрикнула Катерина, Люба бросилась к неподвижно лежащей Оле, но Юра уже держал девочку под плечи, приподнимал ей ноги, искал ниточку пульса, едва заметно бьющуюся на тонкой шее…
– Господи, чего это с ней?! – воскликнула Катя. – Выпила, наверно, лишнее, а все Гена, ему лишь бы девку спутить!
– Да ничего страшного, обычный обморок, – сказал Юра, легко похлопывая Олю по щекам. – Может, и правда от вина, с непривычки-то.
