style="font-size:15px;"> Что потребуют от нее взамен? А Зина понимала, что потребуют. И начала догадываться кто, потому что уже почти не сомневалась в том, кто за этим стоит.
И это горькое знание окутывало печалью то, что на самом деле могло было быть радостью. Но тонкая паутина смертельной лжи и хитрых манипуляций, которая опутывала ее, поглощала все яркие краски, погружая окружающий мир в черно-белые тона.
Следующие две недели Зина была так занята, что на глупые мысли больше не оставалось времени. Следовало готовиться к занятиям, оживлять в памяти забытый материал, заново учиться преподавать.
С утра до ночи она просиживала в библиотеке: писала конспекты лекций, составляла планы лабораторных работ. Ей почти сразу поручили вести группу на вечернем отделении. Перед тем, как войти в аудиторию, Зина волновалась так, что у нее дрожали руки.
Вечерники – это не легкомысленные студенты, только со школьной скамьи, это взрослые люди, очень серьезные к тому же: днем работают, вечером – учатся. Многие старше ее самой. К ним не подойдешь с шуточками и разными глупостями. Тут опасно показаться некомпетентной.
И Зина готовилась изо всех сил, перед тем, как провести свое первое занятие, бывшее для нее самой своеобразным испытанием.
Но, к ее удивлению, все прошло хорошо. Группа встретила ее доброжелательно. Студенты проявляли интерес к тому, что она пыталась им рассказать. Реагировали на ее слова, заинтересовались новым для них материалом. Словом, все страшилки жили исключительно в воображении Зины.
Впрочем, когда после двух пар, уже поздним вечером, она вышла на улицу, то вдруг почувствовала сильную боль в горле. От долгого разговора, непривычного для нее, разболелись голосовые связки. Это было профессиональной проблемой преподавателей. И, осознав, что с ней происходит, Зина поняла, что новый этап в жизни для нее начался.
Так прошло две недели. Постепенно она втянулась в новый для себя ритм. И, возвращаясь домой поздно вечером, даже успевала подготовиться к завтрашним лекциям, составить нужные конспекты и собрать необходимые книги. Ей нравилась ее новая жизнь – несмотря на то что теперь она уставала гораздо сильней, чем во времена работы в морге. Но если усталость была физической, то на душе было легко. Зине казалось, что она поднялась на новый уровень и сама выросла в собственных глазах. Как бы то ни было, теперь ей не грозили две профессиональные болезни работников морга, к которым она уже скатывалась с ужасающей скоростью: алкоголизм и цинизм.
Так прошел месяц. Затем – еще один. 1937 год сменился 1938-м. А Зине между тем казалось, что за это короткое время она успела прожить целую жизнь.
6 февраля 1938 года
Зина тяжело поднялась по лестнице, поставила на пол сумку с продуктами и потянулась за ключом. На ее ручных часах, с которыми она не расставалась уже который год, была половина десятого вечера – Крестовская задержалась в институте допоздна.
Практические
