повторялись попытки запитать базу. Затем раздался громкий голос:
– Это в карцере замкнуло! – оповещал Малой. – Сюда, Калина, иди!
Через минуту лязгнул засов, распахнулась дверь, и в карцер вошли двое. Яркий луч света резанул по глазам.
– Где искрило? – потребовал ответа писклявый голос из-за пучка света. И сразу же добавил: – Быро к стене прижался.
– Там, – Гриф зажмурился и указал на потолок, отступил к стене. Луч перескочил на плафон. Калина, худой, гнутый в спине парень лет двадцати пяти, с противной прыщавой физиономией под нечесаными лохмами, в сложившейся ситуации чувствовал себя, как никогда, нужным, из-за чего борзота перла наружу крупным фаршем. Он вышел на середину карцера, несколько секунд рассматривал плафон, затем обернулся и сказал темному силуэту в дверях:
– Дай сюда стремянку, Малой.
Из коридора слышались голоса и беготня.
– Эй, Толян! – крикнул Калина в темноту. – Не включай! Я в плафон полез!
– Услышал! – донесся из темноты грубый голос.
Вошел Малой, поставил стремянку.
– Держи, – Калина протянул ему фонарь, – на плафон свети.
– Что я тебе, торшер, что ли? – пробурчал Малой, тем не менее фонарь взял.
– Побузи мне, – беззлобно говорил Калина, раздвигая лестницу. – Пирцент жрать сел, свет требует.
– Жрать он сел, – все тише бубнил охранник, – ложку мимо рта пронесет, мля.
Гриф некоторое время смотрел в открытую дверь, прислушивался. Вроде бы рядом больше никого не было, вернее, были, только они бегали по коридорам, перекрикивались, матерились и были заняты своими делами. Пока банда не пришла в чувства и еще не все достали фонари, Гриф решил действовать.
Он скользнул к Малому сзади, зажал рот рукой и до основания вогнал в глаз половинку пинцета. Охранник несколько раз дернулся, затем обмяк и осел, словно после смерти отлетела к небесам не душа, а скелет. Гриф выхватил из ослабевшей руки фонарь, аккуратно положил Малого на пол, стянул с него «кобру», при этом неизменно удерживая луч на плафоне. Все это он проделывал бесшумно. Калина ничего не заподозрил.
– Ёп, – бормотал он, откручивая шуруп, – этот дегенерат ничего нормально сделать не может. Даже сраной лампочки поменять нормально. Трудно гайку закрутить? Урод, пальцы бы таким ломать. Не тряси фонарь, – сказал со злобой и посмотрел вниз. Гриф направил луч ему в глаза. Тот зажмурился, отвернулся и прорычал: – На плафон свети, придурок. Ёп, сколько же вас таких развелось.
Тем временем сталкер вытащил из ножен на поясе мертвого охранника нож и осторожно стал подниматься по стремянке. Калина почувствовал неладное, обернулся:
– Эй, дубина, ты куда лезешь? – сказал он, щурясь от света, которым Гриф целил ему в глаза. – Слезь, Малой, сейчас грохнемся, – он попытался лягнуть сталкера. Гриф увернулся, схватил его за куртку и рывком сдернул вниз.
– Ёп, –
