у приходского священника разрешения посетить англиканскую церковь, чтобы принять участие в отпевании Джеральда, хотя даже Рим не считал нужным соблюдать подобные формальности. Священник про себя обозвал его занудой. Хоуп показалось, что за последние две недели редактор еще больше состарился.
И поцелуй его уже не столь приятен, как прежде. К тому же довольно неуклюжая процедура, поскольку в Лондоне Хоуп не выходила на улицу без головного убора, и как раз в этот день надела нечто вроде колеса из тонкого полотна кораллового цвета. Снимать шляпу она не стала – розоватый отсвет ей к лицу.
– Что скажешь по поводу статьи в «Мейл»? – поинтересовался Роберт.
– Ничего не скажу.
– Поверить не могу, чтобы ты заговорила о своем «партнере».
– Ну да, мои «партнеры» – это трое юристов в «Раскин де Гручи». Я говорила о своем «парне», но газета внесла изменения. Насчет носовых платков – вот что меня вывело из себя. Конечно, я пользуюсь платками, бумажные салфетки отвратительны, они сразу промокают, но никаких инициалов я на них не вышивала. Вымысел чистой воды. А выпить можно? Здесь подают литровые графины белого вина – то, что нужно после такого ужасного утра.
И полулитровые графины подают, подумал Роберт – на его взгляд, такой дозы вполне достаточно, – но промолчал. Он собирался сделать Хоуп некое предложение, уже и слова подобрал, но решил подождать, пока она отопьет глоток «Орвьето», изучит меню, повозмущается газетами, журналистами, прессой как таковой. Хоуп пугающе походила на отца, розовая шляпа придавала ее щекам лиловатый оттенок, окрашивавший в последние годы скулы Джеральда. Трудно смириться с мыслью о его смерти, трудно привыкнуть к смерти человека, столь жизнелюбивого.
– Думаю, ты слышала, – заговорил он, когда перед Хоуп поставили ризотто, – какую популярность приобрело сейчас одно из направлений биографического жанра, а именно, воспоминания ребенка о родителях – чаще всего, хотя не только, об отце.
Хоуп повела взглядом из-под полей шляпы:
– Ребенка?
Как она ухитрилась попасть в Кембридж, да еще и окончить с отличием? Разумеется, тут немалая доля аффектации. Хоуп из тех женщин, которые с удовольствием разыгрывают из себя дурочек, чтобы потом удивить собеседника либо неожиданной глубиной мысли, либо небрежным упоминанием о своих академических достижениях.
– Ребенок – то есть отпрыск, дитя, потомок, наследник, преемник, – пояснил он.
– Поняла.
– Тебе не попадались такие книги?
– Не знаю, право, – пожала плечами Хоуп.
– Обычно эти книги не слишком известный человек пишет о своем прославленном родителе, хотя бывает и так, что знамениты оба. В одном или двух случаях ни автор, ни герой не пользовались популярностью, но жизнь отца оказалась настолько интересной, а текст настолько увлекательным, что мемуары все равно
