подумал, затем спросил:
– Если тебе уже шестнадцать, почему ты не в войске?
– А мне только по дороге сюда стукнуло шестнадцать, – я не намеревался объяснять, почему мои родители держат меня подальше от войска. Их терзал потаенный страх, что я кого-нибудь покалечу, причем не врага, а собрата по оружию, чего не допускал закон. Возможно, они также думали, что если в этой глуши я чего-нибудь и натворю, то это легче будет замять.
В те годы я мало был знаком как с болью, так и с настоящим страхом. Несомненно, мое заявление показалось моим новым товарищам пустой похвальбой, но я всего лишь хотел обнадежить их.
По крайней мере одного из моих слушателей не убедил мой бесцеремонный оптимизм.
– А как ты с ним разберешься? – спросил Тарн, возвращаясь к разговору о льве. Он по-прежнему с сомнением посматривал на мой громадный лук.
– Увидим. Сделаю, что смогу. – Я повернулся и пошел прочь, не намереваясь продолжать спор. Это стало моей привычкой с тех пор, как я увидел Лина лежащим на камнях двора с устремленным в небо мертвым взглядом.
В отличие от прочих пастухов, которые выискивали уважительные причины для того, чтобы отлынивать от ночной стражи, я с готовностью заступал на смену в свой черед и даже несколько раз сам вызывался покараулить, расхаживая между маленькими костерками в темноте.
Через ночь после нашего прибытия снова появился лев, перепугал стадо и опять растерзал еще одно животное. Я услышал рычание огромного зверя, но прежде, чем что-либо предпринять, решил подождать зари.
Когда начало светать, зверь был все еще здесь. Огромная грива, золотистая шкура и нервно бьющий хвост. Он лежал посреди опустевшего пастбища. Удачливый охотник неторопливо пожирал свою добычу – молодого бычка, которому он перервал горло.
Большинство подростков смотрели на меня, готовые посмеяться надо мной, как только я найду приличный повод для того, чтобы не приближаться к зверю. Но я, не обращая внимания на зрителей, пошел прямо к врагу. Энкид пошел следом, отставая лишь на шаг.
С юношеской нетерпеливостью, осознавая, что лев к такому не привык, я выпустил стрелу, как мне показалось, издалека, ярдов со ста. Мой лук согнулся достаточно, чтобы выпустить стрелу с чудовищной силой, но, к несчастью, я промахнулся на несколько ярдов, так что лев с царственной презрительностью даже ухом не повел. Лишь с третьего раза я попал в зверя, прямо в бок, причем охотничьей стрелой с широким наконечником. Подростки у меня за спиной испустили общий вздох, когда увидели, что стрела отскочила от шкуры.
Лев повернул голову, глянул на нас и неторопливо снова начал пожирать добычу.
Теперь у нас было верное доказательство тому, что это не обычный зверь, как и говорили слухи. Тут была замешана магия.
Энкид, стоявший рядом со мной, спокойно сказал:
– Стало быть, рассказы не врут, и стрелы и мечи и вправду не берут его шкуру.
