и заварила чай с медом и малиной в большом термосе. Потом вернулась в комнату дочурки и, налив душистое питье в большую керамическую чашку, поставила ее возле кровати, над которой огромный плакат демонстрировал мне улыбавшегося во весь рот Энрике Иглесиаса. А потом зевнула (тоже во весь рот) и пошла спать. Благо комната моя оказалась как раз напротив.
Теплый ветер врывался в погруженную во мрак комнату, раздувая легкие занавески из органзы. А вслед за ним от пруда, отражающего кривую усмешку луны, неслось согласное и торжествующее пение лягушек. Так что тихий щелчок, заставивший вспыхнуть монитор ноутбука, был почти неслышен. Быстрые пальцы пронеслись по клавиатуре, вызывая к жизни модем, и, застыв на миг, снова пришли в движение.
«Товар сегодня прибыл на склад. Но с дальнейшей отправкой возникли проблемы. О предполагаемой дате отгрузки сообщу дополнительно», – высветилось на экране. Мгновение пальцы раздумывали, не поставить ли подпись, но, отказавшись от этой идеи, с неожиданной силой вжали клавишу «Enter». И, дождавшись появления надписи: «Сообщение отправлено», c тем же тихим щелчком отключили ноутбук.
Разболелась моя подопечная не на шутку. Температура упорно держалась четыре дня, несмотря на все заграничные и баснословно дорогие пилюли, которыми пичкал ее личный врач Челнокова. К концу четвертого дня я не выдержала, до слез тронутая страданиями юного существа, которое без боевой раскраски и гребня превратилось в обычную девчонку, выглядевшую даже моложе своих пятнадцати лет. Порывшись в своей аптечке, я прокралась вечером в Элину комнату и, приложив палец к губам, предложила удивленной больной проверенный способ избавиться от мучений. Аспирин, анальгин и димедрол, запитые полулитром отвара из липового цвета, малины и шиповника, сделали свое дело: впервые за дни болезни Эля крепко заснула. А я проторчала всю ночь у ее постели и, дважды сменив мокрые от пота простыни, поняла, что дело идет на поправку.
Еще бы не на поправку! Первыми словами, услышанными от бледной и исхудавшей доченьки бизнесмена после пробуждения, были:
– Меня, что, теперь даже ночью охранять будут? От кошмаров и эротических снов?
– Если понадобится, – отрезала я, борясь с желанием устроить ей маленький душ из только что приготовленного отвара. – Моя прабабка, между прочим, цыганкой была, так что ты поосторожней. Цыганская кровь горячая. Могу от кошмара избавить, а могу и наслать. Судя по твоему поведению.
Допускаю, что, услышав такое высказывание, все преподаватели педагогики в обморок бы попадали, но бессонная ночь не добавила мне выдержки. Поэтому, чтобы не испытывать свое терпение, общаясь с этой девицей, я молча удалилась в свою комнату. Где и заснула без задних ног на роскошном диване.
Не знаю, возымели ли действие мои последние слова или Эля все-таки оценила, что я возилась с ней во время болезни, но дальнейшее наше общение проходило вполне корректно. Правда, пока оно сводилось исключительно к совместному приему пищи в бордово-бронзовой столовой,
