как глупого провинциала. Махинаторы действовали заодно и по отработанной схеме разыгрывали спектакль. Нутром он чувствовал подвох, недаром же хотел увильнуть, скрыться в подземном переходе – и все-таки клюнул на дешевую приманку. Алексей Романович не мог простить себе детской оплошности, лег на диван, сжал виски ладонями – и так пролежал недвижно всю ночь.
В понедельник Коромыслов не вышел на работу. С ним случился приступ, он успел вызвать «скорую», после чего две или три недели провалялся в больнице. Медсестры рассказывали, что в бреду он все звал к себе Ксению и грезил островами Кука.
Узнав о его несчастье, Донская опечалилась и сказала своей подруге Эльвире: «Ну и нашла ты мне кавалера… Вахлак вахлаком да еще сердечник!»
Спустя несколько дней по туристической путевке она улетела с каким-то молодым боксером в Турцию. Боксер занимался перепродажей краденых машин, еще не разбогател, но как уверяла Эльвира, был перспективен и подавал хорошие надежды стать богачом. Пока Коромыслов копил деньги на увеселительную поездку, Ксения страшно мучилась, колебалась между ним и бритоголовым парнем – и наконец сделала твердый выбор.
Сергей Соколовский
Недопетая любовь
Отзвенит Судьбы вечный колокол,
Приготовят меня ко сну,
Но душа моя белым облаком
В неземную рванет весну.
А когда родня перекрестится,
Предрекая мне упокой,
Я вернусь к тебе ясным месяцем,
Подожди меня за рекой.
Жизнь – бескрайняя. Память – светлая.
Погрустим с тобой у воды.
Ты – любовь моя недопетая,
Отраженье моей звезды.
Тропа неисповедимая
Горит полночная звезда,
Горит во мгле, не догорает.
Куда зовет меня, куда? —
Один Господь об этом знает.
И я, отверженный Судьбой,
Иду, как инок нелюдимый,
Пред тем, как стать самим собой,
Тропою неисповедимой.
Опрокинулось ясное солнышко.
Из потемок доносится брань.
«Сторона ли моя ты, сторонушка,
Вековая моя глухомань!»
Закатилась надежда-горошина.
Накопились земные грехи.
Позабыта душа, позаброшена,
И остались нужда и стихи.
С изможденным лицом, как уродина,
Где давно ни купить, ни продать, —
Глухомань моя, вечная Родина,
Вековая моя благодать!
Мне б родиться сотню лет назад,
Пробудиться в запахе весеннем,
Окунуться в яблоневый сад,
Где закатом догорал Есенин.
Мне б разбить тоталитарный лед
На глазах невыносимой скуки
И рвануть на тыщу лет вперед,
Где любовь опережает муки.
Отшумел камыш последней
