прибалт после сверки говорит:
– Сейчас я схожу пообедать в ресторан, а после трех готов с вами встретиться и обсудить нашу совместную работу.
Незавтракавшему и неопохмеленному Толе только и оставалось пожелать приятного аппетита своему новоявленному цивилизованному работодателю. Но, однако, он скромно воздержался от сего пожелания и голодной рысью ринулся в благодетельный «Сов. пис.» Прямо с издательского порога швырнул на стол редактора подстрочники прибалта и гаркнул:
– Нет уж, лучше останусь с Кавказом и Востоком, чем с этими!..
Чего уж тут лукавить: восточные поэты не лезли за словом в карман – и, без сверки часов, в упад упаивали своих русских литрабов.
И ныне Кавказ по-прежнему с нами, под нами, над нами, а эти… А этих вроде и совсем нет, как, впрочем, нет и приказно выдуманной поэзии народов СССР. Умеет время скверно шутить не только над поэтами. Ох, как страшно порой шутит! Кроваво и безжалостно. И остается лишь сверять свои часы с песочными часами вечных незримых пустынь, дабы не исчезнуть в самом себе от чудовищных, сатанинских шуток нашего времени.
Ныне почти никто не помнит былых ведущих «русских» поэтов, разве что их уцелевшие переводчики. Ни кешоковых, ни межелайтисов… Но и нынешних ведущих поэтов России знать никто не знает, да и не особо тщится знать. И не нужны никому нынче ведущие, – и без поэтов люди наловчились идти, куда надо и не надо…
Советское время – не самое худшее в истории нашего отечества. Но один его грех поистине непростителен. Это внедрение в массовое сознание безоглядного доверия к печатному слову и пропаганде. «По радио сказали… В газете написали…» И всё! И никаких сомнений у большинства. А у меньшинства?! В лучшем случае – кукиш в кармане. А в худшем – свое лживое слово и своя пропаганда.
Но сдается, что эта инерция доверия даже не в сознании и подсознании, а в бессознательном. И это совсем невесело, ибо остается только верить, а не надеяться на лучшее. Что ж, пусть остается хотя бы это… И напрасно один поэт, а может, я сам, сказал: «Хорошо, когда нечего больше терять!..»
Я не случайно привел пример Передреева, жестоко угробившего свой талант на переводы. Но бесы пустого желудка неустанно витали над головами русских поэтов в советские годы. Сколько талантливых людей погрязло, безостатно сгинув, в переводческой поденщине! Сколько славных ребят без «железных ворот ГПУ» оказалось за бортом литературы и жизни, надорвавшись в неблагодарной и, увы, пустой, как непрожитое время, работе!
Нет, братцы, пить надо все-таки меньше!!! И бывшим переводчикам литературы народов СССР, и бывшим ведущим поэтам, и нынешним завидущим…
Устоявших, вышедших живыми из свинцовых вод литературного донорства, – единицы, таких матерых гигантов, как Владимир Цыбин и Юрий Кузнецов.
Но Юрий Кузнецов – это как бы Ельцин русской поэзии. И не каждому пьющему секретарю обкома дано быть пьющим президентом.
А
