ибо не случайно говорили в народе, что есть они глаза и уши короля.
Внешне же аббат Сен-Дени выглядел человеком любезным и обходительным, или, скорее, хотел таковым казаться, но иногда из-под этой маски все же проглядывала его истинная сущность.
– Какое все-таки прекрасное вино делают в Шампани! – нахваливал король светлый напиток, глядя в свою большую, серебряную с золотом чашу удивительной выделки, привезенную когда-то вместе с другим приданым юной королевы из далекого Киева и подаренную Анной Ярославной ему, своему любимому дитяти, вместе с другими красивыми вещами русской и византийской работы на день коронации. Теперь же, эта драгоценная чаша была еще более дорога Филиппу как память об умершей матери.
– Да, вино восхитительно, – поддерживал короля аббат Ив, – жаль только, что граф Шампанский в последнее время мало его присылает в Париж. Видно, не все так хорошо у нас по соседству, ваше величество.
– С чего вы решили, что с графом Шампанским что-то нехорошо? Что с ним может быть плохо? Насколько я знаю, он еще очень молод и здоров, – продолжая жевать, произнес король.
– Не о его здоровье речь, ваше величество. Просто, как мне кажется, в Шампани плетутся какие-то козни, – сказал Ив.
– Вряд ли, аббат. Ну на что графу Гуго – так, кажется, зовут младшего брата нашего друга Стефана Блуасского – строить козни? А вина стало меньше просто оттого, что все последние годы не выдались урожайными, что уж тут поделаешь! Правитель Шампани давно уже ни с кем не воюет. Сидит себе спокойно этот Гуго в своем тихом Труа, и пусть сидит, – произнес король, запивая очередной ку сок пирога шампанским.
– Это-то и настораживает, ваше величество. Чего этот молодой граф так тихо сидит? Как-то даже странно. Вы знаете, наша монастырская братия иногда выходит за пределы обители, чтобы поклониться святым местам, и по дороге слышит, что говорят в народе, – произнес аббат.
– И что говорят? – поинтересовался король, продолжая жевать.
– Говорят, например, что на эту Пасху в Труа приезжал лотарингский герцог Готфрид Бульонский со своим родственником епископом Лютехским, и что в столице Шампани устроили большой турнир в их честь, и что ваш друг граф Стефан тоже был там, – сказал священнослужитель.
– Ну и что? Я знаю, Стефан мне говорил еще зимой, что при посредничестве своего младшего брата он постарается уладить вопрос о нейтралитете с Лотарингией, чтобы она не подумала двинуться на нас с востока, пока мы на западе возимся с нормандцами, а на севере граф Фландрский при поддержке датчан все время мутит воду. Герцог Нижнелотарингский как раз сильно смягчился за последнее время, и теперь с ним сделалось возможным разговаривать, а раньше он был настолько воинственным, что и подойти-то было страшно. А заставы младшего брата Стефана Блуа как раз вместе с нашими отрядами охраняют границу с этим герцогством. И знаете, аббат, как мне сразу после Пасхи написал Стефан, на встрече с герцогом все удалось уладить, – сказал король, протягивая руку к следующему
