изучали кафешантаны, чем науки. Потом он поехал со мной за границу, и вот уже двадцать четыре года мы надоедаем друг другу. Он тоже лентяй.
Нина. Разве вы – лентяй?
Букеев. Конечно. Я человек ленивый, жирный и лирический.
Нина. Вы клевещете на себя.
Букеев. Я люблю печаль. Но и печаль у меня тоже масляная какая-то, жирная.
Ольга (оглядываясь). Какие у вас неинтересные картины.
Букеев. Я ничего не понимаю в живописи.
Ольга. Зачем же покупаете это?
Букеев. Пристают. Жан говорит: «Богатый человек должен поощрять искусство». Я и поощряю.
Нина. Расскажите ещё что-нибудь про себя.
Букеев. Да я же про себя и говорю. Больше ни о чём не умею.
(Жан на террасе с букетом цветов. Увидев Нину, прячет букет за спиной, исчезает и входит уже без букета.)
Нина. Нет, вы что-нибудь интимное…
Жан. Для интимных бесед природой предназначены вечера и ночи, утром же свободные люди наслаждаются природой, а трудолюбивые трудом. Почему вы сидите здесь, а не на берегу, не в саду? Шли бы на воздух, там земля пахнет пряником, море шёлковое, жаворонки поют «Коль славен».
Нина. А где Ладыгин?
Жан. Лежит голый на песке и дремлет. Выкупался, проделал гимнастику…
Букеев. Он просто живёт.
Нина. Как и следует.
Жан. Совершенно верно.
Ольга. А кто вам мешает просто жить?
Букеев. Не знаю. Вероятно – лень.
Ольга. Мне кажется, вы немножко кокетничаете.
Букеев. В моём возрасте этим не занимаются.
Нина. Уж будто бы!
Жан. А где наш высокоучёный?
Ольга. К нему там кто-то пришёл жаловаться, что рабочих плохо кормят, они не хотят работать.
Букеев (сконфужен). Не может быть. Жан, как же это, а? Второй раз…
Жан. Сию минуту распоряжусь, чтоб им нажарили котлет де-воляй и прочего, соответственно.
Букеев (Ольге). Вы так сказали… вас интересуют рабочие?
Ольга. Нисколько.
Нина. Но вы говорили так сердито.
Ольга. Разве? Извиняюсь. Мне спать хочется. (Встала, идёт к двери в свою комнату, остановилась и проходит в фонарь.)
Нина (тихо). Капризная женщина. И не очень воспитана.
(Букеев молчит, исподлобья наблюдая за Ольгой.)
Нина. Вы замечаете, что Ладыгин волнует её?
Букеев. Это неправда. (Встал.)
Нина. Она пошла смотреть на него…
Букеев. Пойдёмте, погуляем.
Нина. О, с удовольствием.
(Уходят через террасу. Ольга в фонаре[2], курит и тихонько напевает. Входят Жан и Богомолов.)
Жан. Дорогой мой, я тоже – идеалист, уверяю вас! Я понимаю
здесь фонарь – выступ в здании на весу, башенка с окнами, привешенная к стене – Ред.
