стали ненавидеть еще больше, чем прежде. А потом прошел слух о том, что северяне одержали победу над Югом в серьезном сражении и закрыли последний перевал через разделявшие Северный и Южный Дейлмарк горы. После этого даже те, кто был на стороне Хадда, стали винить его во всем. Он привел их к позорному поражению, ни за что ни про что повесив двадцать человек.
– Отлично, – сказал Сириоль. – Дела складываются в нашу пользу.
Все лето «Вольные холандцы» вновь разрабатывали планы. Помимо прочего, Митт и Мильда вдруг сообразили, что никто не должен увидеть связь между Хобином и Миттом, когда мальчик бросит свою бомбу. Если только дать шпионам Харчада хоть крошечный повод – Хобина повесят. Но мальчик был уверен, что сможет лгать достаточно убедительно, чтобы на отчиме это не отразилось.
– Я много лет тренировался врать, – сказал он. – Удивительно даже, что я еще до сих пор не забыл, как говорить правду. Но сам-то Хобин не будет лезть на рожон?
В этом и была вся загвоздка. Хобин редко ходил смотреть на фестиваль. Однако если ему вдруг взбредет на ум пойти и он увидит, как Митта хватают солдаты, он вполне способен сдаться вместе с пасынком и все испортить.
– Очень уж он честный, вот в чем беда, – посетовал Митт.
Он пришел посоветоваться к «Вольным холандцам». Они начали думать вместе. И сообразили. Хам, которому всегда нравился Хобин, завязал с ним дружбу. Они все лето вдвоем гуляли по Флейту. Причем Хам действовал неожиданно хитроумно. Он постепенно приучал Хобина ко все более долгим прогулкам. К концу лета приятели проводили на пустошах весь день, ужинали на каком-нибудь постоялом дворе и возвращались в Холанд уже затемно.
– Вот видишь? – объяснил Хам Митту, медленно и широко ухмыляясь. – А в день фестиваля мы пойдем до Высокой мельницы, это в двадцати с лишним милях, и нас там будут видеть. Я позабочусь о том, чтобы владелец постоялого двора мог поклясться, что мы там были.
А потом, к великой досаде Митта, в дело вмешалось другое общество борцов за свободу – «Руки, протянутые на Север». Оно прикрепило объявления к воротам дворца и к баракам, где корявым почерком и еще более корявым языком обещалось убить Хадда во время Морского фестиваля. «И исчо стоко ваших, скоко получица».
– Ну, все! – отчаялся Митт, как только услышал об этом.
Мильда снова разбила все яйца – и в придачу еще кувшин с молоком, и они с Миттом схватили по малышке и побежали к Сириолю.
– Что нам делать? – спросил Митт. – Теперь весь город будет кишеть шпионами и солдатами. И вообще, кто они, эти «Руки, протянутые на Север»?
– Я их не знаю, – ответил Сириоль. – Это плохо. Граф может отменить празднование.
– Пусть даже и не думает! – воскликнула Мильда. – Я столько лет готовила Митта к этому! И если нам придется ждать еще год, то костюм на него не налезет.
Сириоль думал – как всегда неспешно.
– Если
