тем временем шарила взглядом по дублету больного, валявшемуся у кровати – покрой добрый, и ткань богатая, хотя и сшит без роскошеств. Надо бы осмотреть подкладку – может, чего перепадет…
Но намерения ее были прерваны внезапно – дверь комнатушки распахнулась с треском, и ввалилась ватага людей, старухе аж показалось с испугу, не меньше десятка, хотя и было-то их всего пятеро. Из-под темных плащей цвета-эмблемы не разобрать, и это ее встревожило еще сильней. Предводительствовал вошедшими человек небольшого роста, изящного сложения, но жилистый, и с глазами карими, светлыми, холодными, точно вечная осень. Бросив беглый взгляд на постель, он шагнул к старухе, и маленькая рука его сомкнулась на ее горле, как лапа неясыти на полевке:
– Чем ты его кормила, старая карга? Что он пил? – спросил он негромко. – Отвечай живо – задушу.
Матушка Марджери, посинев лицом, слабо пыталась оторвать от себя железную длань. Наконец, мужчина позволил ей вздохнуть – только чтобы ответила – и та заголосила:
– Ничего, милорд, как Бог свят, ничего! Ничего не успела предложить его милости – как вошел, так на пороге упал замертво, не успел откушать, ни отпить, а теперь вон – и водицу не может удержать… из последних денег своих цирюльника вызвала, чтоб только уберечь его милость!
Маленький человек посмотрел на нее внимательно, отпустил старухино горло, бросил ее, лежащую на полу, стонать и хныкать. Цирюльник, наблюдавший всю сцену весьма спокойно, тут же склонился над матушкой Марджери. В дверях стеной стояли рослые молодцы – молча, без движения, вроде бы без угрозы, но выход был закрыт. Кареглазый присел у постели больного, склонился, с тревогой изучая его черты, потом позвал – неожиданно тихо, почти нежно:
– Патрик… Патрик, ты меня слышишь?
Но не ответил, не видел уже, видел что-то свое…
Свет и ветер в лицо – все, что он так неистово любил.
Права наследства
…дороги провидения суть пути мудрости.
Ричард Борланд, «Набеги и налетчики Приграничья»
«Border Raids and Reivers»
Шотландия, Ист-Лотиан, Хейлс, август 1512
– А мастью-то он в тебя! – произнес мужчина, наклоняясь над колыбелью.
Молодая женщина, сидящая на постели, опершись о гору подушек, издала досадливое восклицание, ее золотисто-рыжие волосы выбились из-под изящно вышитого чепца:
– Какую там масть ты разглядел у полуторанедельного младенца, Адам? Он потемнеет… и он – Хепберн, чего же тебе еще? У тебя теперь есть наследник, не так ли?
Она говорила с легким раздражением, которое в большей части прикрывало ее беспокойство.
– Да, у меня есть наследник, – согласился мужчина без особого воодушевления.
Молодой граф Босуэлл, Адам Хепберн, лорд Хейлс, задумчиво разглядывал младенца в колыбели. Совсем не такие чувства должен бы испытывать гордый отец, совсем не такие… и он перевел глаза на жену. Агнесс была ослепительно
