что картина ни при чём, всё дело было в ней и в её муже. Просто проще всегда обвинить какую-нибудь картину, чем признать, что у твоего брака серьёзные проблемы, а ты просто очень давно не любишь своего мужа.
Нима ещё ни раз встретилась с художником, они прекрасно поладили и явно нашли общий язык. Нима произвела на него сильное впечатление, настолько, что даже захотел написать её портрет, чего он раньше никогда не делал.
Но сначала Ниме нужно было разобраться с тем, что творится у неё дома. Она решила ещё раз поговорить с мужем. Она выбрала для этого вечер после его премьеры, чтобы не портить ему настроение до неё.
– Сядь, – сказала она ему, – мне нужно тебе кое-что сказать.
– Если ты опять о моей замкнутости, – начал Амори, – то всё, теперь я опять буду внимательным и заботливым.
– Нет, пожалуйста, просто послушай, – Нима дрожала, она избегала смотреть мужу в лицо, и всё бы отдала, чтобы ничего не говорить, – я от тебя ухожу. Прости. Я больше так не могу, дело не в тебе. Ты замечательный. Просто я… Просто я… Просто… Просто я тебя не люблю. И давно, наверное, ещё до нашего замужества. Мы такие разные, у нас давно нет ничего общего. Мы в разных углах и пора перестать висеть камнем на шее друг у друга. Прости.
Нима всё-таки решила посмотреть на мужа. Он плакал. Тихо. Грустно. Она разбила ему сердце и ясно это видела.
– Может всё ещё можно исправить?
– Нет, – он хотел подойти к ней, но она отступила.
– Я тебя так люблю.
– Я знаю, и мне жаль, – Нима тоже начала плакать.
– Я тебя так просто не отпущу, я исправлюсь, я тебя снова добьюсь, я всё сделаю.
– Нет, – Нима знала, что сейчас она ранит его так глубоко, как никто никогда, – я беременна.
– Но… но… но…, – Амори осознал всё, что скрывалось за этой фразой.
– Прости.
В их доме наступила тишина, только мерзкое чудовище обвивала своими щупальцами их семейное гнёздышко. А картина? Боль была не внутри неё, она всегда была за её пределами.
Ветер
– Как же громко? – подумала Аида и встала с кровати.
Просто не выносимо, этот ужасный звук. Была уже глубока ночь, часа два или три, но ветер всё не утихал. Его завывания просто ужасны. И дело не в том, что он издавал какие-то особенные звуки, был похож чей-то крик, смех или вопль, нет, просто было очень громко. Эти порывы, это дребезжание стёкол, свист потока воздуха, проходящего через железные трубы, битьё карнизов. Всё это так мешает.
Аида думала, что устала настолько сильно, что никакой ветер не помешает ей заснуть, но это оказалось не так. Она ворочалась с боку на бок уже больше час, а сна ни в одном глазу. Она и раньше плохо засыпала. По своей натуре она была совой, причём самой поздней. Не ложиться спать под утро ей было проще, чем рано встать. Часы после заката были для неё самыми продуктивными. И не то, чтобы она не любила солнце, наоборот, солнечная погода доставляла ей
