день – коридор от весны до лета:сделал шаг, и весь город в ответ отозвался гулко.
Я вхожу к тебе распрямившейся и согретой,
нахожу тебя по влюбленности или звукам
бесконечно родного голоса, что разрушил
всё границы, которые прежде существовали.
Вспоминая меня, выйди в город и просто слушай
это общее небо над нашими головами.
В теплую среду
В теплую среду на грани чистого четверга
выходить на улицу, как на берег большой реки,
видеть мачты высоток и бордюрные берега,
и машины, вдали снующие, как мальки.
Все наши пристани через годы срослись в одну,
все наши сказки сбросили цепи и чужаков.
Смотри в меня так, как будто нам выпало утонуть,
но смерть передумала, выстрелив в молоко.
В теплую среду, такую теплую, что июль —
пеплом ли тонким, пухом ли тополиным —
я тебя слышу таким, как вечности не споют,
и улицы тянутся ввысь фонариным клином.
В это теплое время суток, и лет, и слов,
застывая от счастья, я возникаю на берегу.
Радость моя, нам, кажется, дьявольски повезло
читать по движению дней, облаков и губ.
И такая проснется
И такая проснется боль, развернется даль,
что не каждый скиталец сумеет преодолеть.
Проходить бы в твоих ладонях по городам,
оставаться у колоколен покатых плеч.
Краем губ собирать у виска твой соленый пот,
видеть солнце, скользящее косо к твоей спине.
И на миг замирать, если всхлипнет скрипучий пол
под ногами в студеной утренней тишине,
в час, когда ты забылся, подушки коснувшись лбом,
беззащитен и чуток, наполнил теплом кровать.
И такие в уходе щемящие даль и боль,
что идти, но по памяти всё еще целовать.
Заговор
У меня будет не история, будет заговор.
Будет время ложиться в мокрый асфальт зигзагами.
Я пишу, я спешу, пролагаю маршруты пешие через тернии и предсердия, там, где смешаны одиночество, гордость, дичания и венчания. Откликаются светлые, сумрачные печалятся. А история длится, вяжет узлы и режет их, чтобы стать для кого-то правдой, зубовным скрежетом или счастьем практически полного совпадения. Это заговор, в нём предусмотрены наваждения. Это заговор – в нём предусмотрены повторения: сила тяжести, сила легкости, сила трения. Кто согласен, тот именем собственным в ней окажется. Кто откажется, тот не сдастся страничным стражницам.
Я бессменная книга: прочел, начинаешь заново.
Не история.
Тьмы и света сердечных заговор.
В уме
Ты держишь меня в уме, я иду с ума —
в поток городской, где время опять спешит.
Отмаялся май, что был мал и не обнимал
достаточно перед тем, как наступит жизнь.
Ты держишь меня в уме, а хотел – в руках,
в отсутствии слов, в
