фотокарточки, вспоминая и запоминая самые малейшие подробности этих воспоминаний.
В субботу утром я проснулся рано от какого-то странного шума, доносившегося как будто из коридора. Звук не походил ни на что слышанное мною раньше в этой квартире. И только потом я понял, что этот шум доносится до меня из комнаты напротив кухни, которую я при своем знакомстве с квартирой мысленно окрестил спортзалом, хотя Зоя Владимировна утверждала, что это кабинет отца.
В комнате действительно стоял одно-тумбовый письменный стол. На полках самодельного книжного шкафа лежали папки с документами и технической литературой по автомобилям различных марок, автомобильным двигателям. Кроме того, я обнаружил каталоги запчастей и справочники. В ящике письменного стола лежал простенький микрокалькулятор, логарифмическая линейка, стопка бумаги и с десяток карандашей и ручек.
За письменным столом стояло простое жесткое кресло и больше ничего в этой комнате не было, если не считать шведской стенки, массивного деревянного помоста, обитого толстой эластичной резиной, на котором стояли различные гири, гантели и небольшая штанга. Все остальное пространство комнаты занимали искусно и с умом размещенные спортивные тренажеры, которыми, по-видимому, постоянно пользовались.
Я тихонько поднялся со своей постели, натянул на себя спортивный костюм и отправился в комнату, из которой по-прежнему доносились ритмичные звуки.
Игорь Николаевич занимался на силовом тренажере, напрягая хорошо развитые мышцы плечевого пояса и ритмично дышал сквозь стиснутые зубы. Тяжелые грузы тренажера с шорохом ходили по направляющим вверх и вниз, сопротивляясь усилиям перекатывающихся мышц.
Отец был в светлой майке и таких же трусах. Он увидел меня и не прерывая движений поприветствовал меня немного удивленной улыбкой.
– Что-то ты рано поднялся сегодня, сын.
– А может быть, мне тоже захотелось немного размяться?
– Ну что ж. Я приветствую такое решение, Андрей. – сказал он. – Если только оно достаточно серьезно.
Он прекратил упражнение и поднялся с пластмассового лотка тренажера. Я с невольным уважением смотрел на атлетическую фигуру Игоря Николаевича с рельефно выделяющимися мышцами. Он был явно в отличной форме. Общее впечатление от фигуры атлета портил только безобразный рваный шрам на левой ноге, глубокой ямой вгрызавшийся в икру. Был еще очень большой желвак на плохо сросшемся ахилловом сухожилии. Я и раньше замечал, что Игорь Николаевич при ходьбе слегка прихрамывает, но только сейчас понял причину.
– Не беспокоит? – кивнул я на его ногу.
Игорь Николаевич проследил за направлением моего взгляда и вздохнул.
– Беспокоит, сын. Временами еще как беспокоит. Память моего армейского прошлого. Но что делать, сынок, приходится терпеть, потому что это надолго. По крайней мере, я думаю, до конца жизни.
– Можно
