что-то объяснять ему в коридоре. Роман слышал его напористый голос за дверью, хотя не мог разобрать ни слова. В конце концов, они ввалились вновь, чтобы приказать:
– Поедешь с нами!
Ехали недолго, и по пути Роман гадал, куда его занесёт судьба на этот раз. Его привезли в большое здание, но он не смог прочитать вывеску, чтобы узнать, куда попал. Шли по коридорам и по путь попадались люди в белых халатах. Когда стали спускаться в подвал, у него стало возникать нехорошее предчувствие, но он всячески отгонял от себя гадкие мысли. Потом опять пошли по длинному коридору пока не упёрлись в последнюю дверь. Чувство тревоги всё нарастало. Душа просто вопила: «Только не это!» Тут пришлось ждать, пока чёрный не позвал:
– Зайди сюда!
Когда они вошли внутрь, Роман понял, куда его привезли. Подтвердились его худшие опасения. Вокруг стояли столы, прикрытые белыми простынями. Чёрный откинул одну из них.
– Узнаёшь?
Под ней лежал голый Сашка. Белый, как мел, и с тёмной полосой вокруг шеи. Он отвернулся. Его стало трясти.
– А ты ещё сюда посмотри!
Чёрный откинул простыню ниже и показал на его руку. Двух пальцев не было. Только тёмная запёкшаяся масса.
Роман рванул к выходу. Его тошнило.
В коридоре чёрный опять стал орать:
– Ты зачем это сделал? Кто тебя послал? Ну, говори же! Давай! Быстрее!
Даже не стал ничего отвечать придурку. Стоял и держался одной рукой за стену, чтобы не упасть. Тряска в ногах не проходила, а к ней прибавился ещё и озноб.
А чёрный, между тем, всё не унимался:
– Говори! Кто приказал? Чего вы от него хотели? Знаешь, сколько ты за это получишь в Америке? Здесь за такое дают пожизненное.
Его просто распирало от злости на Романа. Видя, что тот не отвечает, сказал своему напарнику:
– Ладно. Пойду воды попью. А ты присмотри за ним!
И показал пальцем на Романа.
– Смотри, чтобы не сбежал!
Молчаливый белый дождался, когда тот отойдёт, и вдруг сказал тихо по-русски:
– Он прав. Если признаешься, то судья может дать меньше. У нас так принято.
Говорил правильно, но медленно и слегка картавя, как все русские, выросшие в Америке.
– А если будешь свидетельствовать против других, то ещё больше сократят срок. Ты же был не один? Так? Тебе же приказали? Скажи, кто!
Его слегка отпустило, и Роман стал понемножку осознавать ситуацию. Перед ним разыгрывали спектакль: один с воплями, а другой – добрый, сочувствующий полицейский. Свой полицейский. Русский. Пожалел соотечественника. А доказательств-то у них не было никаких. Если бы он убил, то не стал бы сидеть в Сашкиной квартире и дожидаться, пока его заберёт полиция. Сами что ли этого не понимали, козлы?
Он распрямился.
– Ладно! Хватит! Где мой адвокат?
Так,
