Неприятным его тоже назвать нельзя было. Продолжалось это недолго, менталист отнял руки и сказал:
– Так, выжигание действительно было очень грубым, у вас наверняка болела в тот день голова, инорита. И сильно болела. Так что вы наверняка можете точно сказать дату.
– У меня примерно неделю после смерти наставницы все как в тумане было, – виновато сказала я. – И голова болела все эти дни очень сильно.
Я чуть повернулась, чтобы смотреть на Карла, когда с ним говорю. Дитрих стоял рядом и хмурился.
– Состояние шока? – Менталист обращался не ко мне. – Дирк, тогда твое предположение насчет кого-то, кому инорита доверяла, может не оправдаться. Вот более ранние воздействия могли идти только от того, кто был рядом постоянно.
– Более ранние? – удивилась я.
– Да, примерно год назад на вас кто-то очень аккуратно начал воздействовать вплоть до момента стирания. Можно сказать, ювелирная работа. Заметят только при специальном обследовании, и то если будут искать.
– В Сыске не заметили, – подал голос Дитрих.
– Если смотрел кто попало, мог пропустить.
– Ее сканировали на предмет запрещенной магии после смерти Вернер. Думаешь, могли кого попало взять? – Дитрих протянул приготовленный лист, по всей видимости, скопированный с заключения на мое обследование и ткнул пальцем в подпись.
– Интересное дело, – протянул менталист. – Ну-ка, ну-ка, что он тут понаписал?
Он быстро бегал глазами по строчкам и хмурился все сильнее. Меня его поведение пугало. И сказанные слова тоже. Теперь речь шла не об однократном стирании, а о постоянном воздействии.
– А постоянно… мне тоже что-то стирали? – внезапно охрипшим голосом спросила я.
– Нет, постоянно вам меняли отношение к чему-то, – небрежно бросил Карл. – Судя по подходу, действовали здесь два разных менталиста. Не мог тот, кто с ювелирной точностью, мягко, постепенно менял ваше сознание в нужном направлении, в последний раз так грубо сработать. Вы ему уже доверяли. Если бы ему что-то нужно было убрать, он скорее подменил бы одни воспоминания другими.
– Думаешь, менталистов было два? – спросил Дитрих.
– Не знаю, Дирк. Смотри. Если бы не стирание, следы мягкого воздействия были бы намного виднее, не исключаю, что по ним можно было бы найти автора. Одного или нескольких. Но после грубого вламывания они очень истончились, нельзя сказать, ни на что они были направлены, ни кто делал. Странно, что в Сыске этого момента не отметили… Но надо признать, заключение довольно поверхностное.
– Мне показалось, что меня тщательно сканировали, – растерянно сказала я. – Мне так плохо было после всего этого.
– Дирк?
– Есть у меня одно предположение, Карл, но тебе оно не понравится, – мрачно сказал Дитрих. – Попробуешь вытащить, что ей стерли? Может, что и прояснится.
Но
