на праздники, хочется чего-то светлого и радостного, а не толстую визгливую бабу из Хренопупинска, отбирающую квартиру у тихого аборигена, сломленного несправедливостью судьбы, но еще пытающегося бороться за родные квадратные метры. И действительно, с ума сойти можно: собес прикрепил соцработника к матери этого олуха, терпеливо вкалывающего на многочисленных стройках в нашей округе и, соответственно, неделями живущего на объекте. Бабуля, видимо, разобиженная на постоянное отсутствие своего сына, решила, что она ему не нужна и, растаяв от сиропных речей ответчицы, завещала той свою долю в квартире. Потом бабулька померла, а на их небольшую площадь въехали тети, дяди, племянники, короче, целый табор родственников этой дамы. Замок они поменяли, а законного хозяина пускали только с участковым. Да и то: полиция за порог, дядьки хозяина под белы ручки – и птичкой через лестничные пролеты во двор. Вот и пытается доказать бедолага, что бабушка, то есть, его матушка, подписывая завещание, была лицом недееспособным. Ответчица же, наоборот, доказывала, что истец за бабушкой не присматривал, морил голодом и всячески обижал. Дело было принято судом к производству, а от нас даме нужен был хороший адвокат для процесса. Надежда Викторовна, любезно улыбнувшись, выслушала и даму, и притащившегося за ней мужичка. Поинтересовавшись, есть ли у него адвокат, она вернула документы обеим сторонам, попросив заглянуть после праздников. И когда те вышли, я открыла форточку проветрить помещение.
– Тут надо попа с кадилом, а еще лучше – с веточкой полыни. – Заметила Татьяна Петровна из своего кабинета, отделенного от зала переговоров стеклянной перегородкой и распахнутой дверью.
– И не говорите, – тут же откликнулась Ксения Григорьевна. – Вот чертовка!
– Обе стороны хороши. – Сурово заметила Света. – Думаю, выпрут они мужичка. Соображать надо было, пока мамка жива.
– Ой, ну перестань, ничего эти мужики не соображают, пока жареный петух в задницу не долбанет. А потом ходят, ищут виноватых!
Это Оксана.
– А может, он маме заработанные деньги отдавал? – Тихо спросила Ирочка. – А она, действительно, рехнулась от одиночества и старости?
– Девочки, работаем! – Снова раздался голос Татьяны Петровны. – Какая разница, кто прав с точки зрения морали? С точки зрения закона, скорее всего, доля ответчицы останется за ней. А уж как все сложится дальше – дело не наше. Наденька, ты возьмешь дело?
– Конечно. – Пожала плечами Надежда Викторовна. – Если она готова оплачивать наши услуги, то почему бы нет?
В зале стало холодно, Ирочка съежилась и накрыла плечи шарфом. А я захлопнула окно. Дамы, немного посидев за работой, начали поглядывать то на часы, то на дверь кабинета Сам Саныча. В конце концов, для того, чтобы хорошо выглядеть вечером, нам требовалось время. А сбор уже в семь вечера. И чего он тянет?
Но вот, когда Татьяна
