упала ей на голову: сказать своему маленькому мальчику, что его отец здесь, несмотря на то, что она всегда говорила ему обратное.
– Позволь, я сама приведу Майлза, – сказала Шона, когда водитель припарковал внедорожник.
Шона скорее почувствовала, чем увидела, как Малак смотрит на нее. Его взгляд был мрачным и грозным. Шоне даже показалось, что его невидимая рука сдавила ей горло. Ее охватила паника.
– Не вынуждай меня гоняться за тобой, – тихо произнес Малак. Почти шепотом. – Сомневаюсь, что тебе понравится то, что с тобой случится, если ты попытаешься сбежать от меня. Шона, услышь хотя бы это. Если ты вынудишь меня охотиться за моим сыном, заставишь меня играть роль хищника до того, как я увижу его, и испортишь нашу первую встречу, – я никогда тебе этого не прощу.
– Может, мне и не нужно твое прощение, – бросила Шона, потому что не могла остановиться, заставить себя держать язык за зубами.
– В этом я не сомневаюсь. – Малак продолжал говорить тихо, но Шона была уверена, что слышит в его голосе злобу. – Но спроси себя, хочешь ли ты, чтобы твой сын расплачивался вместе с тобой, что будет неминуемо.
В этом, конечно, и была проблема Шоны. Часть ее хотела только одного – схватить Майлза и убежать. И не важно, чем это закончится. Просто ей нужно было доказать, что Малак не может вот так являться и приказывать ей, не говоря уже о том, чтобы делать такие заявления только из-за того, что он является большой шишкой там, откуда пришел.
Шона не имела понятия, как все это объяснить четырехлетнему сыну.
В итоге она поднялась в квартиру Урсулы, чувствуя себя так, будто идет на собственную казнь. Урсула сидела на старом потрепанном диване с сигаретой в руках и смотрела телевизор, висящий на стене. Она едва подняла голову, когда Шона помахала ей рукой, прощаясь с ней. Взяв на руки спящего Майлза, Шона вздохнула, когда ребенок уткнулся своим милым личиком в шею.
Урсула будет скучать по мальчику, но Шона знала, что та не будет скучать по ней.
Шона спустилась вниз к своей гибели.
– Он спит, – сказала она приглушенным голосом, выйдя на улицу и увидев Малака, стоящего рядом с «ренджровером».
Шона ждала возражений, требования разбудить Майлза, чтобы Малак мог осуществить нежное и воображаемое воссоединение отца и сына. Но вместо этого он посмотрел на нее и на ребенка, которого она так крепко прижимала к себе.
– Возможно, Майлз проснется, когда мы приедем домой и будем собирать его вещи, – пояснила она ему, не понимая, почему почувствовала необходимость заверить его, что встреча отца и сына все же состоится, – ведь она всегда боялась этого.
Но Малак – отец Майлза. И она должна об этом помнить, сказала себе Шона. Это же единственная причина, по которой она считает возможным дать Малаку то, что он хочет.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
