а собаки разражались яростным лаем и воем при нашем приближении. Буш заявил, что он не может вспомнить, что когда-нибудь в своей жизни он был так значителен и привлекал такое всеобщее внимание, как сейчас, при этом всё это он приписывал проницательности и смышлёности камчатского общества. Быстрое и инстинктивное признание превосходящего гения, утверждал он, является характерной чертой этого народа, и выражал глубокое сожаление, что это не в равной степени относится к некоторым другим, которых он мог упомянуть, но «хотел бы избежать намёков»…
Глава V
Первая попытка выучить русский – План исследований – Разделение партии.
Одна из первых вещей, на которую путешественник обращает внимание в любой стране, является язык, и это особенно заметно на Камчатке, в Сибири или в любой другой части великой Российской империи. Я с трудом могу предположить, что такого предки русских натворили при строительстве Вавилонской башни, чтобы быть наказанными таким сложным, запутанным и совершенно непостижимым языком. Я иногда думаю, что они, должно быть, построили свою сторону Башни выше, чем другие племена, и были наказаны за свою греховную деятельность этой тарабарщиной невразумительных звуков, которую никто не будет понимать, прежде чем не станет таким старым и немощным, что никогда не сможет построить другую башню. Как бы то ни было, это, безусловно, «зубная боль» для всех путешественников в Российской империи. За несколько недель до того, как мы достигли Камчатки, я решил выучить, насколько возможно, несколько общих выражений, которые были бы наиболее полезны в нашем первом общении с туземцами, например, простое декларативное предложение: «Я хочу что-нибудь поесть». Я подумал, что это, вероятно, будет первое заявление, которое я должен сделать любому из жителей, и решил изучить его так тщательно, что мне никогда не грозила бы опасность голода от невежества. Соответственно, я однажды спросил майора, какое эквивалентное выражение этому было бы на русском языке. Он хладнокровно ответил, что всякий раз, когда я захочу есть, всё, что мне нужно сделать, это сказать: «Вашевысокоблагородиеивеликопревосходительствоитакдальше». Наверное, я никогда не чувствовал такого благоговейного восхищения благоприобретенными талантами кого либо, какое я испытал, когда услышал, как бегло и грациозно майор произнёс это невероятное предложение. Мой разум безоговорочно капитулировал при попытке представить то количество лет тяжёлого труда, которое должно было предшествовать моей первой просьбе о еде, и я с восхищением размышлял о той неутомимой настойчивости, которую майор приобрел благодаря такому языку. Если простая просьба о пище представляла собой такие трудности для произношения, то каким должен быть язык для обсуждения вопросов богословия и метафизики? Воображение моё застыло в ужасе от этой мысли…
Я откровенно сказал майору, что он может написать это кошмарное предложение на большой табличке
