и я считала секунды до обретения свободы. Поездка на работу в столице порой превращалась в увлекательный квест «Остаться в живых».
На работу я всё же опоздала. Марина Павловна говорила в коридоре с какой-то женщиной.
– У нас новенький, – обратилась ко мне воспитатель. – А это наша няня Венера.
– Венера? – переспросила женщина, пристально меня разглядывая. – Какое странное имя. Вы нерусская?
– Ну конечно, русская! – заверила Марина Павловна. – У нас весь персонал славяне с московской пропиской.
«Чего нельзя сказать о детях», – подумала я и повела переодевать новенького.
Наш садик был филиалом крупной сети и позиционировался как центр для одарённых детей. Конечно, если вы готовы каждый месяц отстёгивать нехилую сумму. Мы снимали большой трёхэтажный дом в частном посёлке. На первом этаже у нас была столовая и прачечная, на втором – две игровые, одна из которых легко трансформировалась в спальню благодаря четырёхъярусным кроватям. Они походили на гигантские комоды, где спальные места выдвигались словно ступеньки. На третьем этаже располагались спальня охранника и кабинет директора. Последний появлялся тут крайне редко, предпочитая ездить с другого конца Москвы лишь при крайней необходимости.
Правительство клятвенно обещало открыть метро ещё в прошлом году, на что учредители и делали ставку. А пока сюда ходили лишь дети из посёлка, всего одиннадцать человек. Одна на всех группа для детей в возрасте от двух с половиной до семи лет. Половина с трудом говорила в силу возраста, другая половина плохо говорила по-русски в силу национальности. Так как рядом был строительный рынок, большинство жителей были таджики, узбеки, дагестанцы и курды.
Трёхлетний Артур, совсем как взрослый мужик, первым делом продемонстрировал мне свою машинку и писюн. Переодев пацана и отправив его наверх к другим детям, я поспешила на кухню помогать поварихе накрывать столы к завтраку. Людочка крутилась у плиты. Это был единственный человек в садике, который любил детей.
– Привет, Люд!
– Доброе утро! – улыбаясь, ответила та. – Сколько вас?
Люда улыбалась всегда. Я не видела более жизнерадостного человека. Она искренне получала удовольствие от работы, от дождя за окном, да и от жизни в целом.
– Пока восемь, если опоздунов не будет. Новенького привели. Что у нас сегодня?
– Овсянка, сэр! – отрапортовала она. – Вернее, мэм!
Я быстро расставила тарелки по столикам. Сверху послышался топот на лестнице. Это Марина Павловна вела свой табун на завтрак.
– Рони, я кому сказала? Не толкай брата! Лиана, смотри под ноги!
В столовую ввалилась гурьба малышей.
– Рассаживаемся! – продолжала командовать воспитатель.
И хоть завтрак и полдник персоналу не был положен, Люда всегда находила возможность нас подкормить.
– Всё,
