как отмечал Бриггс, «существовало и другое видение нового университета, наилучшим образом воплощенное, как я полагаю, в Уорике. Привести профессоров и предоставить им полную свободу действий» [Ibid., р. 324]. Нельзя сказать, что осуществление этого подхода в Уорике было совсем уж безоблачным. Взгляды КРСУ были известны; первый совет по планированию университета был увлечен идеей школ; влиятельный первый вице-канцлер Джек Баттеруорт (1961–1985) выказывал свою симпатию этому подходу. Местные предприниматели и профсоюзы на первых порах также участвовали в обсуждениях, причем кто-то на правах членов совета по планированию, и стремились создать «прикладной» университет [Shattock, 1994b]. Но Баттеруорта заботил прежде всего высокий научный уровень, поэтому он хотел собрать лучших и предоставить им свободу действий в рамках своих специальностей. Он собрал десять ведущих профессоров по восьми предметам, чтобы создать к открытию университета осенью 1965 года выдающуюся команду.
Из «семи сестер» Уорик был менее всего обязан общему планированию. Как заметил А. Филлипс Гриффитс, первый профессор философии, оглядываясь на четверть века в прошлое:
Подходы новых университетов были совершенно разными. План Эссекса возник из совершенно иного видения будущего, чем у Суссекса; и оба они заметно отличались от университетов, в большей степени ориентированных на отделения. В Уорике меня привлекло не то, что у него был лучший, более привлекательный план, а то, что у него вообще не было никакого плана. [Griffiths, 1991, р. 335].
Было только «всеобщее согласие с тем, что университет должен стремиться стать лучшим» [Griffiths, р. 336]. Предпринимались попытки создания школ, например, школы литературоведения и школы исторических исследований (в последней были свалены в кучу французская филология, философия и история!), «но также должна была существовать некая общая структура: поэтому помимо школ в официальных бумагах упоминались также “предметы”… Каждый предмет имел своего главу и свой бюджет». Эти предметы «стали называться так, как они назывались обычно: отделениями» [Ibid., р. 339]. Школы постепенно исчезли. Как всегда бывает в организациях, действительный ход событий исправляет организационную структуру или отбрасывает ее.
Гриффитс также отметил, что новые университеты привлекали сотрудников с новыми идеями, которые зачастую невозможно было осуществить в старых институтах. Не желая диктовать или навязывать друг другу свою волю, «они вынуждены были участвовать в заговоре терпимости, практическом либертарианском академическом общественном договоре» [Ibid., р. 342]. И вместе с новыми преподавателями пришла новая «тяга к исследованиям», которая практически с самого начала привела к тому, что во всех новых университетах оказалась «более высокая доля последипломных студентов» [Thompson, 1991, р. 346]. КРСУ, делая акцент на обучении и преддипломном образовании, хотел, чтобы университеты уделяли меньше внимания исследованиям. Но новым университетам не суждено было стать неким подобием «небольших
