Если что-то случится, мы не сможем прийти к тебе на помощь».
Осторожно ступая, Персефона выбралась за ворота. Низкий рык ударил ей в уши. Она замерла в испуге. Рык стих. Она медленно повернулась в ту сторону. Черная девушка, высокая и тонкая, в прямом длинном платье, стояла невдалеке от ворот, около груды камней. В один из них, самый большой, было вделано огромное металлическое кольцо. От кольца начиналась цепь, массивная, со звеньями размером с голову Персефоны. Другим концом она крепилась к чудовищной величины ошейнику, который валялся на земле, около ног девушки. Здесь же, у ног, лежал и самый огромный из всех псов, которых когда-либо видела Персефона. У него были три головы, жесткая шерсть и светящиеся красным глаза; огромные лапы заканчивалась черными когтями невероятного размера. Гибкие змеиные тела покачивались над тремя его загривками в настороженных позах, тонкие, раздвоенные языки мелькали, ощупывая окружающее пространство.
Ладонь незнакомки касалась одной из его голов, жестом повелительным, но и бережным одновременно. Змеи не обращали на неё никакого внимания, впрочем, как и она – на них.
– Спокойно, малыш. – Незнакомка похлопала пса по голове и повернулась к Персефоне. – Не бойся. Он не тронет тебя.
– Откуда ты знаешь?
– Кербер не трогает таких, как ты. Он опасен лишь для тех, кто хочет покинуть Тартар без ведома владыки. И ещё для живых, идущих без дела и разрешения, для тех, кому просто любопытно взглянуть, что здесь и как.
– Думаю, я принадлежу ко вторым. Я живая и брожу тут без спроса, хотя мне совершенно нечего здесь делать.
– Ты заблуждаешься. Или просто играешь словами. Взгляни на Кербера.
– А что с ним?
– Он смеется над тобой.
– Это нечестно.
– Нечестно, что ты обманываешь – и себя, и нас. Но мы не пострадаем от этого, а вот ты – можешь.
– Нет смысла пугать меня, я и так чувствую себя хуже некуда: пленница в руках Черного Владыки, в мире страха и теней, в мире, где только камни, пыль, и огонь.
Она повела рукой, обрисовывая круг, обида и гнев нарастали, сжимая горло, слезы начинали щипать глаза. Голос сорвался в крик. Это была уже почти истерика.
– Как разбойник, силой увез, украл у матери…. бросил в каменном мешке, без еды, без воды…. а теперь он, видите ли, занят делами и даже не интересуется где я и что со мной!
Кербер громко зарычал на неё. Персефона отпрянула, споткнулась, и села на землю, не удержавшись на ногах. Черная девушка обняла пса за одну из шей.
– Тихо, милый. В ней говорит страх. Ты должен её понять.
В мысли ворвался чужой голос. Он был похож на детский – высокий, ломкий, звенящий от возмущения:
«Ты клевещешь на моего хозяина, сребровласка. Но я прощаю тебя и не причиню зла. Ты напугана и разобижена.
