оба кулака на стол перед собой, и от него вдруг повеяло угрозой.
На левой кисти, на костяшке ниже указательного пальца виднелась «щитовая язва» – натертая отметина, которую носит каждый, кто часто держит в руке щит. Етон глянул на нее с досадой: с его ослабевших рук «щитовая язва» сошла много лет назад.
– Потому что здесь, на этом самом месте, где сейчас сидишь ты, – Етон издали показал на него черенком поясного ножа, – сидел Олег, внук того Олега, и его жена Малфрида! Она твердила, что их общая мать никогда не простит своего сына Ингоря за то, что вероломно отнял стол у ее мужа. Он нанес такое оскорбление своей кровной родне, что его мать, жена гордая и благородная, не простит такой низости даже родному сыну! Малфрида клялась, что ее мать решит именно так! А теперь ты говоришь мне, что Сфандра простила! Почему я должен верить тебе?
Мистина слегка расслабился, во взгляде его мелькнуло выражение превосходства.
– Неужели ты принял так близко к сердцу слова обиженной женщины? – мягко спросил он, словно говоря: «не в твои годы быть таким доверчивым». – Госпожа Сванхейд и впрямь сердилась. Но, выслушав, как все доподлинно было и для чего затевалось, признала, что Ингвар на киевском столе принесет руси, южной и северной, куда больше пользы, чем мог принести Олег Предславич – достойный человек, но… слишком уж мягкий сердцем. Руси нужна добыча и слава, нужны новые земли, данники, уважение каганов и цесарей. Ингвар даст ей все это. Вместе со Сванхейд послать воев на греков обязались малые князья Поозёрья, Воислав плесковский – вуй княгини Эльги, а еще Сверкер смолянский и Огневит радимичский. Совсем недавно, нынешней зимой, мы отдали замуж Олегову дочь Предславу за юного Володислава деревского. Древляне тоже дадут людей для похода. Как видишь…
– Древляне? – переспросил Етон. – Теперь ваша дева за их князем?
– Именно так. Предслава Олеговна, правнучка Вещего.
Етон взглянул на Семирада, своего воеводу, потом на других бояр. На огорошенных лицах отражалось понимание важности этой вести.
– Огорчил ты меня… – пробормотал Етон, собираясь с мыслями.
– Чем же? – Мистина поднял брови, собрав высокий гладкий лоб в складки.
– Сам свататься хотел, – буркнул Етон, даже не делая вид, будто это правда.
У Мистины дрогнули губы: он не сообразил, уместно ли будет засмеяться, показывая, что оценил шутку, или такой смех посчитают за оскорбление. Третья Етонова жена, знатная морованка, года два назад умерла уже немолодой, и хотя неладно земле жить без княгини, от старого князя никто не ждал, что он приведет новую супругу. Ему теперь одна Марена невеста! Даже мысленно поставить рядом с этим старым лешим Предславу – свежую, застенчивую четырнадцатилетнюю девушку, светловолосую, как ее мать Мальфрид, и ростом в высокого отца, – было очень смешно.
– Отдать за тебя Предславу не в нашей было власти. – Мистина избрал средний путь и поддержал шутку, делая вид, будто это вовсе и не шутка. – Олег Предславич сам обручил ее с Володиславом, еще детьми, а Ингвар с Эльгой выполнили
