облегченно выдохнул. Пришло сообщение от матери:
«Счастливого Рождества, дорогой! Надеюсь, ты весело проводишь время. Жаль, что тебя нет с нами. Целую».
Она снова забыла о разнице во времени между Северной Италией и Австралией. Телефон завибрировал новой эсэмэской.
«Вот черт, снова упустила из виду разницу во времени, дорогой! Прости, что разбудила! Люблю тебя и обожаю!»
Матери и в голову не пришло, что он мог проспать первое сообщение, даже если бы она знала, как чуток стал его сон последние четыре года со дня…
Рис сел в кровати и запустил руки в густую темно-русую шевелюру, которую не было теперь необходимости коротко стричь. Он знал, что больше не уснет. Надо дать телу физическую нагрузку, чтобы снять напряжение. У него в просторной гостиной есть беговая дорожка и велотренажер. Днем из высоких французских окон видны Доломитовые горы, но сейчас в гостиной темнота.
Рис никогда не задергивал шторы на окнах. Это шло вразрез с его убеждениями – никто не имел права заглядывать в окна главе частной охранной фирмы без его дозволения.
Он включил дорожку и, едва разогревшись, переключил ее на самый крутой подъем и быстро побежал, пока пот не потек ручьями, а легкие не запросили о пощаде. Затем Рис принял холодный душ и снова забрался в постель. Его кожа горела.
Он снова прочитал послание матери.
«Счастливого Рождества, дорогой! Надеюсь, ты весело проводишь время».
Он не ответил. Рис знал, что мать и не ждет от него ответа.
Он никогда не отвечал на ее послания. Тем не менее она регулярно звонила, присылала эсэмэски, а иногда даже письма.
Будто ждала и надеялась, что однажды он снова станет прежним сыном… Мужчиной, которым был прежде…
Прежде чем его разбудил тот роковой ночной звонок.
Прежде чем у него начались панические атаки.
Прежде чем он стал жить отшельником здесь, в горах.
«Счастливого Рождества, дорогой! Надеюсь, ты весело проводишь время».
Никакого веселого дня не будет. Наступит еще один день, который нужно прожить.
Так происходит уже четыре года, с того момента, как командир сообщил ему о внезапной смерти его совершенно здоровой жены. С тех пор Рождество для него обычный день.
Глава 1
Наши дни…
Ана Томашич, принцесса Вела-Ады, так крепко сжимала в руках свадебный букет, что ногти со свежим маникюром впивались в ладони.
Но это хорошо. Ощущение боли отвлекало. Ана не слышала веселого щебетания стайки подружек невесты, ожидавших ее на каменных ступенях храма, криков папарацци, стоящих вдоль специальных заграждений, и щелканья их камер. До нее не доносились скрип деревянных шестов с развевающимися на ветру государственными флагами Вела-Ады и отдаленные крики круживших над пляжем чаек.
Единственным, что не могло заглушить боль, был тихий, но вежливый и твердый внутренний голос. Она долго не обращала на
