целей. Ситуация была нестабильной и грозила вот-вот «скатиться» в гражданскую войну.
Но кризис для одних – это всегда возможности для других. И на этот раз шанс сыграть свою игру выпал царевне Софье. Любимая сестра царя Федора, умная и решительная, она добилась того, чтобы ее назначили регентшей при двух малолетних царевичах.
Но Софья понимала, что ее отстранение от власти – всего лишь вопрос времени. Нарышкины распускали слухи, что «старший царь» Иоанн слабоумен и настаивали на том, что единственным наследником престола должен стать здоровый телом и духом Петр. В воздухе снова отчетливо запахло гражданской войной.
Петр же, казалось, не принимал участия в политической игре, он жил с матерью в подмосковных усадьбах Преображенское и Измайловское, и играл с «потешными ребятами» – полком подростков, которых собрал для него еще царь Федор. Но Петр хорошо помнил дни страшного бунта, когда стрельцы, взбудораженные Милославскими, ворвались в Кремлевский дворец с криками, что молодые цари убиты Нарышкиными. И Наталья Кирилловна вынуждена была им отдать на растерзание родного брата, чтобы утихомирить толпу. Возможно, он помнил, что именно Софья уговаривала его мать отдать стрельцам Ивана Кирилловича Нарышкина и грозила, что иначе «нам всем пропасть из-за него». Страх перед бунтом, перед стрелецким самовластием сохранится в душе Петра на долгие годы и он никогда не сможет доверять московским боярам.
А пока вместе со своими «потешными полками» юный Петр постигает воинскую науку, запускает фейерверки, обшаривает амбары усадеб, находит и спускает на воду ботик «Святой Николай», некогда привезенный из Англии в подарок дяде Петра боярину Никите Ивановичу Романову. Вскоре к «Святому Петру» присоединяется еще один ботик «Фортуна», и скоро воды Измайловского пруда бороздит целая флотилия. Именно в те дни Петр всей душой полюбил корабли и мореплавание.
Среди «потешных ребят», которые позже составят Семеновский и Преображенский полки, элитную гвардию и ближайших сподвижников Петра, по-видимому, был и Алексашка Меншиков. Как удалось сыну простого пирожника попасть в царскую, хоть и «потешную» свиту? Документы ничего не говорят об этом и, как всегда бывает в таких случаях, на помощь приходит легенда. Некто Вильбоа, француз на русской службе, рассказывает сентиментальную историю о сметливом мальчике, отец которого «был крестьянин, получавший пропитание от продажи пирожков при воротах кремлевских, где завел он маленькую пирожковую лавочку». Юный Меншиков продавал пироги стрельцам и солдатам, с шутками и прибаутками, а из окна Кремлевского дворца за ним наблюдал царевич Петр. «Однажды, – писал Вильбоа, – когда он сильно кричал, потому что какой-то стрелец выдрал его за уши, уже не шутя, царь послал сказать стрельцу, чтобы он перестал обижать бедного мальчика, а с тем вместе велел представить к себе проказника продавца пирожков».
Самое раннее упоминание о Меншикове относится к 1694 году, когда Петр и Иван уже стали полновластными царями. Но скорее всего Меншиков был рядом с Петром в те тревожные дни, когда молодой царь, женившись на
