из типографии. Общая сумма составит десять тысяч долларов из расчета доллар за экземпляр.
Бородач вытащил из той же сумки пачку денег, бросил ее на стол перед удивленным Марком, и поднялся с кресла, оставив на нем две темные мокрые полосы.
– О’ревуар, господа, – произнес он с французским прононсом и быстро вышел.
– Ну, и что вы на это скажете? – спросил Витгенштейн, рассматривая деньги. – Десять тысяч долларов наличными. За десять тысяч тиража. Не считая. Из грязной сумки.
Марк передал деньги Апраксину.
– А что за рукопись? – спросил Апраксин, вставая с подоконника и пряча деньги в стол.
Витгенштейн посмотрел на титульный лист.
– «Мир от момента творения». Судя по жанру, философский роман. Название не выглядит удачным, но над этим мы еще поработаем… Не знаю… Даже не знаю, в какой мере это талантливо…
2
Книги, украшенные изящным золотым вензелем «Героникс», помещались в издательстве в отдельном шкафу. За пять лет работы было издано около пятидесяти томов.
Честно признаться, глядя на эту коллекцию человеческой мысли, я всегда поневоле задумывался, что объединяет все эти издания? Кроме золотого вензеля, конечно. И не находил ответа.
Уже наступил вечер. Витгенштейн, весь день читавший рукопись Петрова-Ананасова, периодически ругаясь и делая пометки на полях, уже ушел.
Апраксин растворился около пяти, унеся так и не раскрытый портфель в одной руке, а другой обнимая за талию Свету. Она была на несколько сантиметров выше его, но никому из них это обстоятельство не портило настроения.
Я остался один, чтобы наблюдать долгий июльский закат, слушать музыку, поедать бутерброды и делать, что захочу.
Покопавшись в Интернете, я выцепил несколько текстов по рефлексивным технологиям. Меня поражало то, что я никогда раньше о них не слышал. А когда случайно натыкаешься на что-то в неинтересующем тебя словаре, и вдруг за этим намеком открывается целый неизвестный космос, поневоле начинаешь заглядывать внутрь – что же там находится…
Отправив отловленные в Инете тексты на принтер, я посмотрел на оставленную Витгенштейном на столе рукопись и, открыв ее, пробежал глазами по первым строчкам.
«С тех пор, как эта часть пустоты впустила в себя поток силы, пребывающие в пустоте обрели направление. Но кто мог знать, что несет за собой этот поток?
Кто приплывет по нему сюда, в место, где все существовало в гармонии, при этом не проявляясь в виде форм и знаков? Никто не мог бы сказать, что из непроявленного будет теперь проявлено.
Пустота была местом, в котором все события постоянно происходили и уже произошли, в котором существовало только здесь и сейчас. Не было сомнений, не было выбора. Все возможности реализовывались одновременно. В неоформленной непроявленности текли невидимые процессы, не имеющие ничего общего с сегодняшним временем и пространством.
Я помню себя там.
