же налила священнику полную кружку свежезаваренного ароматного напитка и щедро положила сахару.
– Благополучия дому сему, процветания и мира, слава тебе господи, – сказал отец Евлампий, наблюдая за тем, как пенная струя янтарного напитка вливается в утробу полулитровой чашки.
– Приступим к делу, отец Евлампий, – сказал Владимир Ильич. – Спасибо, Надюша.
Надя, чинно покачивая бедрами, удалилась и прикрыла за собой дверь.
– Слушаю Вас со всем вниманием, сын мой, – сказал отец Евлампий.
– Хочу предложить Вам для начала пройти в мою лабораторию. Это здесь же, прямо за этой дверью. Чувствую, что вчера немало было выпито Вами спиртного, но думаю, что моя аппаратура легко справится со всеми неприятными последствиями. Это совершенно безопасно, я сам каждый раз после гулянки на себе это пробую.
Отец Евлампий опустил было глаза, чтобы произнести гневную речь в защиту своего сана, однако воспоминание об еще одном конверте коварным змеем ужалило его страдающий похмельем мозг, и священник молча последовал за хозяином кабинета.
Владимир Ильич усадил попа в удобное кожаное кресло, поправил рукава рясы, чтобы ладони касались прохладных металлических пластинок, опустил на голову Евлампию шлем и включил свой аппарат.
Поначалу священник ощутил нечто вроде щекотки, идущей из самой сердцевины мозга. Но уже через несколько минут (впрочем, точный промежуток времени он указать бы не мог) целый сноп мыслей и воспоминаний обрушился на него. Перед внутренним взором священника проносилась жизнь, которую он помнил как свою собственную, но о которой не имел ни малейшего понятия до того, как сел в это кресло.
Теперь отец Евлампий осознавал и помнил себя как князь Василий, философ, игрок, дуэлянт и бабник, друг Великого Князя Константина Александровича. «Господи! Как я мог все это забыть!» – думал он. Воспоминания были столь яркими и живыми, что он заплакал. Слезы катились из-под шлема на жирную бороду и капали на рясу, орошая крест.
– Господи! Господи! Как я мог все это забыть! – шептали его губы.
– Похоже, наконец-то Вы пробудились, – сказал Владимир Ильич. – Теперь можно и поговорить.
4. Проповедь
Возвращаясь домой из универсама, Макс достал из своего почтового ящика желтого цвета листовку, призывающую посетить церковь на Поле Чудес и послушать проповедь отца Евлампия. Было в этой листовке нечто такое, что сразу же привлекло заинтересованное внимание Макса. Хотя выглядела она вполне обычно. Во всяком случае, Макс прочел ее трижды, выискивая некий тайный смысл за словами обычного приглашения, и не находя его.
Была суббота, 18-е марта. Погода радовала теплым солнышком. Море, кусок которого открывался обозрению из окон квартиры, поражало свежей голубизной. Макс почувствовал себя лучше, и потому решил пойти. «Может быть, это меня позабавит», – подумал он.
Войдя в вагончик, над которым под порывами
