Погоди. Я надеюсь, огонь не уничтожил закваску.
– Нет. Мы храним все хлебные культуры в пекарне.
– Хорошо. По крайней мере, что-то. А если ты как-нибудь потеряешь закваску, или она закончится, или еще что-то, ты сможешь сделать новую?
– Конечно. Но она уже не будет прежней. Это как выдержанное вино. Время делает закваску лучше. А еще это традиция передавать от матери к дочери, и эта цепочка никогда не прерывалась. – Дженни взяла бутерброд. – Хотя моя мать, наверное, все же ее нарушила.
– Закваска находится в пекарне в полной безопасности, – сказал Рурк, уклоняясь от темы о матери Дженни. – Это самое главное.
– Что? Закваска для ржаного хлеба важнее моей матери?
– Я этого не говорил. Просто не хотел поднимать больную тему.
– Поверь мне, это уже не больная тема. Слишком много времени прошло. В данный момент у меня есть более насущные проблемы.
– Точно, – согласился Рурк. – Прости, если сказал что-то, что тебя расстроило.
«Как бережно он со мной обращается», – подумала Дженни.
– Послушай, со мной все будет в порядке, – пообещала она.
– Я и не говорил, что будет по-другому.
– Твой взгляд говорит об обратном. И твое отношение ко мне говорит об обратном.
– Какой взгляд? И какое отношение?
– Ты смотришь на меня, словно я – бомба, готовая вот-вот взорваться. И ты слишком заботишься обо мне.
– Со всей прямотой могу сказать, что впервые женщина обвиняет меня в проявлении излишней заботы. То есть сейчас я должен… что? Извиниться?
Дженни задумалась, а не поднять ли тему о том молчании, которое они хранили эти годы? Когда-нибудь они обязательно поговорят об этом. Но не сейчас. Сейчас она слишком устала, чтобы начинать этот разговор.
– Просто прекрати это, – сказала Дженни. – Я себя странно чувствую.
– Хорошо. Я перестану. Помоги мне убрать посуду. – Рурк поднялся из-за стола. – Нет, лучше вымой ее, а я пока посмотрю телевизор.
– Не смешно, Макнайт.
В конце концов они поставили тарелки в посудомоечную машину вдвоем. Дженни заметила маленькую фотографию в рамке на подоконнике. Это была одна из немногих личных вещей Рурка. Дженни удивилась, когда разглядела на фотографии Джоуи Сантини, лучшего друга Рурка в молодости. А также человека, с которым Дженни была помолвлена. Снимок запечатлел Джоуи, солдата, который служил в провинции Кунар в Афганистане. Сзади него находилась пустынная взлетная полоса и грузовой вертолет. Джоуи выглядел абсолютно счастливым, и в этом был весь он: жизнерадостный, несмотря ни на что. На Джоуи была форма защитно-песочного цвета, локтем он опирался на джип и смеялся в камеру, влюбленный в этот мир, в саму жизнь, даже посреди сожженной сражениями земли.
– У меня тоже есть такая фотография, – сказала Дженни. – Вернее, была. Она сгорела при пожаре.
– Я сделаю для тебя копию.
У
