style="font-size:15px;"> Золотые, оранжевые, малиновые, бурые и лимонные оттенки бушевали в лесах по берегам океана. А внизу волны с белыми барашками бились о высокие гранитные обрывы, предвещая Новой Англии скорую и суровую зиму. Но сейчас стояла осенняя пора, великолепная и блистательная. Легкий бриз ворошил листву, холодил щеки, и, пока его невесомое дыхание не сменилось хваткой ледяных пальцев, нужно было успеть насладиться праздником осени и собрать урожай.
И вот во сне перед ней протянулись кукурузные ряды – стебли завораживающе раскачивались на ветру. В детстве ей нравилось носиться в кукурузе – дедушка сердился, а она заливалась смехом. На ее памяти вороны были всегда – блестящие крылья, злобное карканье, разносившееся по всей округе, но фермеры знали способ отпугнуть своего злейшего врага, переходивший от отца к сыну.
Фермеры мастерили пугала, причем каждый старался перещеголять в этом соседа, и расставляли их в полях. К примеру, на пугале работы миссис Эйбел была садовая шляпа, утыканная булавками, не позволявшими воронам садиться. Этам Мориссон приделал своему пугалу накидку, которая раздувалась от ветра, и зубастую улыбку монстра из фильмов ужасов. Дедушка нарядил свое пугало в старый джинсовый комбинезон, клетчатую рубашку и соломенную шляпу с длинными белыми волосами, а поверх приладил еще и ружье. Но дальше всех по части жути и изобретательности пошел Эрик Ролф.
Казалось, его пугало способно ожить и заговорить: головой ему служил пластиковый череп, а лицо было устрашающе раскрашено, к тому же в глазницах вращались огромные глаза-лампочки, работавшие от батареек. Пугало в черном сюртуке стояло растопырив руки. Из головы его во все стороны торчала жесткая и острая металлическая проволока, точно нелепый парик. Кое-кто из соседей ненавидел творение Эрика – пуританство в этих краях было неистребимо. Но дети, как и сам Эрик, были в восторге. Хотя, признаться, Ровенне иногда становилось не по себе, когда она подбегала к пугалу. Пустые глаза таращились на нее, в кукурузных листьях тихо шептал ветерок. Сердце щемило от страха и любопытства. Она боялась, что, задержись возле пугала подольше, ей предстанут ужасы прошлого, она почувствует злорадство палачей и трепет жертв. Еще девочкой она наслушалась историй о расправах над ведьмами, когда одни люди с именем Божьим на устах пытали и казнили других, когда от детей требовали оговаривать родителей, когда зло творилось ради добродетели. Впечатлительному ребенку, каким была Ровенна, трудно было не проникнуться кровавым прошлым этой земли.
И все-таки она любила кукурузные поля, особенно осенней порой. А теперь она ехала домой, чтобы воочию увидеть эти поля, и неудивительно, что они привиделись ей в полудреме, между сном и явью, будто она снова носится в кукурузе, как когда-то в детстве. Она слышала собственный смех на бегу, без страха предвкушая встречу с готическим монстром – пугалом Эрика Ролфа, ибо она была уже взрослая и детские страхи не имели над ней власти.
Но она ошибалась. Страх никуда не ушел.
При виде пугала ужас ледяными пальцами сжал ее сердце.
