пожалеть мужчину и выслушать, но здравый рассудок в который раз громко напоминал: «Он брат Шакалова. Тебе не друг!»
– Тебе лучше уйти… – шёпотом протянула я, когда молчание затянулось, поглядывая на входную дверь. – Пока охранник не решил, что я слишком долго сижу тут и не вошел сам.
– Я не могу с этим жить, Кристина, – надрывно перебил он меня, делая шаг вперед. Его внутренние метания были практически осязаемыми. Сердце разрывалось от горечи в его голосе, досады и обиды, но перебить мужчину я просто не могла: – Черт… Ты была права! Во всем права! Я положил жизнь, чтобы стать таким же, как сводный брат. Но, поговорив с Гайкой, я понял, что никогда не знал Шакалова. Начал копаться в его делах… Я не могу жить с тем, что сам посадил тебя в самолет к нему, Кристина! Не могу!! Не могу жить, зная, что ко всем его темным делам так и иначе причастен.
Не стоило этого делать, но рука сама потянулась к его плечу, чтобы поддерживающе похлопать и уверенно сказать:
– Знаешь, где-то в глубине души я бы, наверное, разочаровывалась в людях, выбери ты малознакомую девушку, а не брата. Тогда… Я действовала на эмоциях, рассчитывая на чудо. Ты единственный, кто думал головой.
Внезапно Абрамов схватил мою ладонь и сжал, не позволяя уйти. Даже сквозь сумерки я видела, как его ноздри нервно раздуваются, желваки играют, а губы изгибаются в саркастичной улыбке:
– Для тебя я теперь навечно предатель, правда?
– Максим, – одернув руку, я сделала еще пару шагов к выходу, стараясь не терять из поля зрения Абрамова. – Мне пора.
Но вместо того, чтобы отпустить, мужчина только сильнее сжал руку, притягивая к себе. Его губы так внезапно оказались в миллиметре от моих, что я опешила. Абрамов набрал полные легкие воздуха и, нервно выдохнув, протараторил:
– Я хочу помочь тебе. По-настоящему, понимаешь?.. Ты хотела сбежать? Хорошо, я все устрою! Не переживай.
– Я больше не хочу бежать, – осторожно прошептала я, пытаясь вырваться из хватки мужчины. Ничего. Он прижал меня только сильнее, а я всерьез начала задумываться над тем, чтобы закричать. Только вот последствия этого пугали сильнее, чем странное поведение Максима. – У меня двое детей. И, кажется, Шакалов перестал быть таким…
– Агрессивным?! – слишком громко и раздраженно выплюнул он, а затем, понизив голос, недовольно протянул: – Сколько? Неделю, две? Неделя его спокойствия едва не стоила парню в парке жизни! Он избил его до полусмерти. Ты не думала, что через год или два на месте парня можешь быть ты или твои дети, а?
– Закрой рот! – сквозь зубы прошипела я, не желая поддаваться на провокации мужчины, но он все говорил и говорил…
– Я понимаю, чего ты боишься! Шакалов никогда ничего не терял… не потому, что маменькин сынок, а потому что уперт до скрежета зубов. Всегда победитель, лидер, лучший… Сбежать от него – значит, навсегда подписать себя на бег. Но я не хочу тебя на это подписывать.
– И что же ты предлагаешь? – закатив
