голову, разум… Лишая трезвости и оглушая.
– Но они ведь живы, так? – прошептал незнакомый мне голос, и я с ужасом поняла, что звук исходит из моих губ. Мертвый, пустой, потерянный, пьяный. – Мы так много не успели… Я так много не сказала и… И вообще… Это просто не может быть правдой!
Внезапно чьи-то руки осторожно упали мне на плечи, и я вздрогнула, получая разряд электричества от Шакалова. Двести двадцать вольт. Странное ощущение, но это придало хоть немного сил на диалог.
– Мне жаль, Черничка. Они умерли быстро и вряд ли смогли что-то понять с таким количеством алкоголя в крови… – услышала я голос Шакалова за спиной и снова вздрогнула. Разряд!
Резкие слова, осуждающие, с ноткой пренебрежения, заставили резко повернуться к мужчине и заглянуть ему в глаза.
– Ты… Это ведь все ты… – голос шипел, лаская буквы на языке и делая из них яд. Палец снова и снова тыкал его в грудь, пока не превратился в кулак. Слезы потекли по щекам, обжигая холодное лицо, а Кирилл даже немного отшатнулся. Вряд ли ему было больно. Но даже такому камню, как он, сложно, наверное, выносить, когда вся злость, ненависть и чернота направлена на одного человека. Внутренняя «магия» на уничтожение и подавление. – До встречи с тобой они были другими. Не искушенными деньгами, властью и желаниями. Кто просил тебя делать это?! Кто просил тебя лезть в наш мирок, где каждый был по-своему счастлив?!
Кирилл открыл рот, но слова будто потерялись на его губах, и он снова резко стрельнул в меня холодным взглядом:
– Я хотел для них лучшей жизни.
– О, ты хотел чего-то «хорошего»? Серьезно?! – сощурив глаза, я широко развела руки в разные стороны и громко выкрикнула: – Вот это все зло, что я получила от тебя за все время. Ой, а где же «хорошее»? Его нет, Шакалов. НЕТ!! – мужчина сделал шаг вперед, с намерением поймать мои руки, но не успел. Я отскочила в сторону, случайно задев скульптуру из фарфора. Та упала на мягкий ковер, но все равно раскололась на три равные части. – Ты не смог обеспечить им достойную охрану. Плевать, кто виноват! Факт остался фактом – их больше нет…
Я снова оборвала себя на полуслове, с ужасом посмотрев на разбитую фигурку. Господи! А ведь их и вправду больше нет! Никогда больше мама не принесет мне завтрак в постель, не поцелует перед сном, не купит свои жуткие платья. Никогда больше папа не буде учить меня стрелять, никогда не поведет в парк развлечений, никогда не прочитает лекцию о своем любимом целомудрии… К черту детали! Мне просто больше некого называть «мама» и «папа».
Эти слова ушли навсегда, будут зарыты в землю, рассыпались как прах… А я так и не смогу им сказать, как люблю.
Их. Больше. Нет.
И неважно, ничего больше. Ни Шакалов, ни все проблемы, идущие за ним, как палачи или предвестники конца моей нормальной жизни. Ни Инга, Макс или даже Анджела… Все это суета, когда последнее, что в тебе осталось – фундамент – рухнуло.
– Я хочу быть на их похоронах.
