так увлекся этой румынкой, что забыл и про боль, и про Ханзи, который теперь, наверное, был в плену у немцев.
– Я – врач. Работаю в научном институте, иногда принимаю пациентов, но чаще – знакомых. А по мне видно, что я врач?
– Вы похожи на медсестру. У вас крепкие мышцы и сильный характер, а еще много терпения, что очень нужно как раз для такой работы.
– И как вы это все узнаете?
– Опыт. Я иногда могу увидеть человека насквозь, просто не всегда это бывает интересно.
– А я для вас интересна? – спросила Марин с явным кокетством. Было видно, что иногда она то ли нарочно, то ли по своей живости натуры переигрывает с эмоциями.
– Безусловно, – заявил Джонсон и хотел встать, но у него закружилась голова, и его пронзила острая боль в затылке.
Герой ойкнул, а Мирела обеспокоенно спросила:
– Болит? Сильно?
Она подошла к историку и положила свои нежные, но сильные руки ему на голову.
– Вот здесь болит? – спросила она, надавив на затылок.
– Да, здесь, – ответил Роберт.
Врач стала щупать голову героя и спрашивать, где еще болит, а он постепенно переставал вздыхать и погружался в спокойное расслабленное состояние, но внезапно его поразила мысль о Ханзи.
– Ханзи! – воскликнул Джонсон, – он же у нацистов! Как я мог забыть? А “Сокровище Марго”? Оно у нацистов. Что делать?
– Что случилось? Кто такой Ханзи? – спросила Мирела.
– Это мой друг. Он в смертельной опасности, если он посмотрит на череп, то… – историк вздохнул с ужасом, – о, черт. Если они узнают еще про чашу? Черт, как мы могли так оплошать? Теперь нацисты кого угодно расколют, а потом доберутся и до чаши Иуды!
– Роберт, вам нужно полежать еще хотя бы пару часов. Вам плохо, я вижу.
– Да, мне плохо, а Ханзи еще хуже! Кто его спасет, если не я?
– Успокойтесь, – Марин положила руки на грудь героя и уложила его на кровать, потом она осторожно положила его голову на подушку и провела ладонью по лбу, будто она укладывала спать ребенка.
– Спасибо вам, мисс, вы так много сделали для меня, – прошептал Джонсон.
– Отдыхайте, Роберт. Я приду к вам, когда вам станет легче, – врач поцеловала историка в лоб и тихо ушла прочь.
Глаза героя закрылись, но мысли о нависшей опасности для друга и может быть, всего мира, все равно не покидали его головы.
Но из-за полученной травмы Роберт снова отключился и пришел в себя только через час или может быть два. Он понял это по положению теней за окном и нараставшему чувству голода. Теперь его затылок болел меньше, и он смог приподняться. Мирела была в другой комнате, и судя по звукам, листала какие-то бумаги.
Герою не хотелось вставать, и он просидел так пару минут, прежде чем услышал, как Марин встала и пошла в ванную комнату.
Тогда Роберт оживился, встал и тихо направился в комнату Мирелы.
Она была чуть больше, чем у ее
