не беря во внимание мое профессиональное чутье, из записей в карте следовало, что ее увечья становятся серьезнее с каждым новым «падением». Шамика рисковала жизнью, оставаясь с этим уродом. И все же я осуждал собственное поведение. Никогда раньше не позволял себе такого.
– Ты поступил так, как мечтает поступить каждый из нас в таких случаях.
– Тем не менее я должен был сдерживать свои эмоции. Не думаю, что в клинике захотят видеть меня вновь.
– Ты шутишь? Думаешь, легко найти добровольных помощников? Они закроют глаза на твой поступок, по крайней мере на этот раз.
Я думал так же, но для себя решил покинуть клинику. Неожиданное проявление агрессии, столь нехарактерное для меня, не давало покоя. Я не сообщил о своем решении Патрику. Он и сам скоро узнает.
– Если говорить о добровольцах, – Патрик указал на постеры, развешанные на стенах, – пикник в следующую субботу.
– Рановато в этом году.
– Да нет. Всегда в мае.
Я не был в прошлом году. Похороны Ханны прошли за две недели до пикника, и мне было тогда не до него.
– Нам нужны люди, как обычно, не хватает помощников.
– Но у меня планы на этот день.
На самом деле никаких планов не было. Просто обычное пассивное нежелание. А ведь до болезни Ханны я любил общественные мероприятия.
– А нельзя изменить твои планы? – спросил Патрик. – Пойми, у нас действительно не хватает людей. Некому заняться играми с детьми.
Я вздохнул.
– Ну, не игры, найдешь другое занятие себе по душе.
Я видел, что Патрик не собирается отступать.
– Может быть, приду.
– Войди в положение. Не разорваться же нам. Люди позарез нужны.
– Как долго я буду там занят? – наконец уступил я.
– Пару часов, не больше.
– Ладно, я подумаю, как изменить свои планы, – продолжал я ломать комедию. Все планы на субботу сводились к утренней пробежке.
– Спасибо, друг. – Он хлопнул меня по спине и поспешно зашагал к своим больным.
Слух о том, что я вызвался помогать на пикнике, распространился со скоростью лесного калифорнийского пожара. Патрик не терял времени зря.
Двое докторов немедленно пришли выразить свое одобрение и поддержку. Неуместное ликование, – по моему мнению, благотворительность не нуждалась в столь громкой огласке.
К тому же это было несправедливо, я не заслуживал похвалы. Всего лишь уступил общественному давлению. Меня вынудили принять участие в пикнике, хотя я и считал его добрым делом. Но, если бы Патрик не надавил на меня и не шантажировал, вряд ли бы я поддался. Поэтому на поздравления я отвечал улыбкой. Не мог же я назвать истинную причину, и, чтобы скорее закончить разговоры, сослался на неотложные дела. Проходя по коридору, заметил двух медсестер, которые, склонив близко головы, о чем-то шушукались. При виде меня у них появилось такое виноватое выражение на лицах, что я сразу понял –
