громаду в сторону океана. «Британия» послала прощальный гудок мигающему за кормой маяку, а вместе с ним и огромному, изнывающему от зноя и духоты континенту, и острым форштевнем врезалась во встречные пологие волны.
Перед ними распахнул свои ласковые и экзотические просторы величественный Индийский океан…
Утром на вопрос Али, заказать завтрак в каюту, или хозяин с сыновьями спустится в ресторан, Отто Дункель, не долго раздумывая, решил идти в ресторан.
– Посмотрим, что за публика путешествует с нами, – скептически выговорил он и задержался перед большим овальным зеркалом, повязывая к легкому изящному костюму светло-голубой, в косую полоску галстук – под цвет рубашки. Задорно подмигнул собственному отражению, провел пальцами по щеке, проверяя, хорошо ли выбрит. – Ты сходишь позавтракать после нас, а пока сиди в каюте тихо и прислушивайся. Клянусь водами священного Стикса, на этом пароходе полно крыс! Как бы не отважились заглянуть в чужой чемодан. Ты понял меня, Али?
Али без труда догадался, о каких крысах упреждает сенатор, улыбнулся и заверил:
– Не беспокойтесь, мой господин, буду сидеть тихо, как мышь, и слушать, как кот. Ни одна крыса не пробежит незамеченной. – А перед глазами вновь встал тот Колли в черных очках, который интересовался, куда они направляются, а сам так и не представился Дункелям. Очень странный и подозрительный тип!
«Следит за нами, – понял теперь Али, испытывая невольное беспокойство. – А если и он прознал, за какими сокровищами отправился сенатор с сыновьями?» – Али, сам того не желая, нечаянно слышал, как Отто довольно громко похвастал, что старший сын у него отменный аквалангист и что попадись им остров с жемчужными раковинами, так живо обчистят донышко!.. Но Али и на этот раз не решился сказать хозяину про тощего господина, мысленно махнул на Колли рукой – лично у него никаких сокровищ при себе нет, бояться грабителей ему нечего. Он должен заботиться об одном своем сокровище – Амрите, оставленной в руках под присмотром лютого Бульдога Цандера… Сложенный вчетверо лист казенной бумаги жег старому индусу грудь, и он, чтобы хоть как-то облегчить муки душевные, вынул этот бланк из кармана и сунул под подушку – знал, что сенатор никогда в жизни не позволит себе рыться в постели слуги…
Оставив Али охранять каюту, Отто с сыновьями прошел на верхнюю палубу, где в просторном зале находился ресторан с небольшой, но красиво устроенной эстрадой для музыкантов – эстрада довольно красноречиво напоминала огромную раскрытую раковину со шторами на задней стенке под цвет сияющего на солнце перламутра. Столики расставлены свободно и при необходимости легко убирались, превращая зал в место для танцев. По углам уютно разместились приземистые бочки с пальмами – напоминание о зеленой тверди, которую оставили путешественники за кормой парохода и которая скрылась за горизонтом вчера вместе с утонувшим в глубинах океана вечерним солнцем…
