столкнулась с некоторыми неудобствами. Но раз уж я тут, позвольте мне воспользоваться всеми подобающими мне по статусу преимуществами, – ох, как видимо давно она этого хотела.
– Конечно, Богиня! – мужчина осматривался, его глаза кого-то искали, – но насколько я знаю, Вы прибыли не одна, с Вами должна быть спутница?!
– Ах, да, – вдруг рассмеялась Фейерия, но мне уже было не удивительно, что та забыла про меня. Я не так давно познакомилась с ней, и впечатление от описания Фейерии Просвещенным, рассеялось после реального с ней знакомства, – Ева?!
Наблюдать за всем со стороны меня куда больше устроило бы, но выходить из своего скрытого убежища все же пришлось.
Виттарион и я с любопытством рассматривали друг друга. От его пристального взгляда мои щеки вспыхнули, но глаз я не отводила. И ненависти я тоже не чувствовала. А ведь я помнила, что именно он жаждал нашего с Томасом расставания и если бы не он, мы были бы вместе. А вместе с тем, зачем лгать себе – благодаря нему Томас жив и здоров, и это во многом сыграло свою роль в моем к нему отношении.
– Ты ранена?! – его взгляд застыл на обмотанной окровавленным платком руке, – Авель, отправь за Нюр, пусть поспешит.
Я благодарно кивнула, и… промолчала.
Голова же Фейерии была занята совершенно другими заботами.
– Первым делом, я хочу вернуть себе свои покои. Я слишком устала, и мне нужен отдых, – заявила Фейерия.
– К сожалению, дворец претерпел некоторую перепланировку и вот уже триста лет ту часть занимает супруга Верховного Приама. На данный момент это моя супруга Сафия, и она будет рада разделить с Богиней эту часть Дворца.
Я ахнула про себя. Мать Томаса? Кто же знал, что я вот при таких обстоятельствах познакомлюсь с ними.
– Вы меня не поняли, Виттарион, – приторно-сладким, но повелительным тоном пропела Фейерия, – это мой Дворец и своё делить я, ни с кем не намерена. Пусть в течение часа освободят левую часть Дворца для меня и моей помощницы. Все-таки это Ваша жена, Виттарион, Вам с ней и делить вторую часть. Скажите спасибо за это.
Взор Виттариона нахмурился.
– Постой, так же нельзя, – слова Фейерии настолько возмутили меня, что я не сдержалась. Это было уже слишком. Выгонять людей только для удовлетворения собственных амбиций, было верхом высокомерия, – дворец большой и места хватит всем, не надо никого выгонять!
При одной мысли, что эта из-за них мать Томаса выгонят из дома и прилюдно унизят, лишат удобств, меня начинало трясти. Действия Фейерии выходили за рамки разумных.
Но неожиданно…
– Хорошо, Богиня, я распоряжусь, – Виттарион согласился.
Он вернулся один.
Для него праздник был закончен.
Он тихо открыл дверь и зашел в комнату, давая себе возможность наконец-то расслабиться, ботинки остались у двери, пиджак полетел в сторону,
